Хуцция поджал губы.

– Да, нам это известно.

– Царь Тутмос, известный, как Менхеперра или на вашем языке Манабхарра, завоевал всю Страну Пурпура, но на этом не остановился. Его воины пошли на восток и одержали победы, достойные увековечения в поэмах.

Успехи Тутимосе, Тутмоса, от македонян не стал скрывать Тутии. Встретившись с Александром в начале лета, когда египетская армия достигла Евфрата (поход к тому времени длился уже полтора месяца), наместник во всех подробностях рассказал ему суть предприятия. Дабы произвести впечатление.

Преуспел. Александр ощутил укол ревности. Однако раздражение быстро прошло. Брошен вызов. Он будет принят. Кто помнил бы сейчас об Ахилле, не стой на пути его Гектор? Кто восхищался бы Алкидом Амфитриадом, если бы он не совершал то, что выше человеческих возможностей?

Но сейчас силы слишком неравны. Птолемей привёз из Египта рассказы об устройстве государства Тутмоса и его могуществе. Царь слушал его, мрачнея все больше. Противник слишком силен. Его царство многолюдно, невероятно богато. Сражаясь с ним, можно выиграть битву, но в войне не победить.

Ну что ж, для начала Александр построит такое царство, какое Египту не одолеть. Боги преподали урок:

"Вспомни, кто твой отец, Александр".

Филипп создал Македонию из грязи. Полуварварская страна, раздираемая на части соседями, ослабленная борьбой Аргеадов с линкестийскими князьями, стала его стараниями гегемоном в Элладе. Филипп был очень терпелив. Заливал уши нужных людей сладкими речами, будто мёдом, показывал кое-кому полновесный золотой статер, а для того, чтобы этих статеров было много, иной раз и брал в руки ксистон [18] .

О политике отца Александру не раз и не два напомнил Парменион и впервые царь высокомерно не одёрнул старого полководца, не вспылил, выслушал внимательно. Лишь ближайшие друзья знали, чего это ему стоило. Он всегда был прям, как стрела, и зачастую осуждал отцовское коварство. Но именно отец, хитрый, как лиса, изворотливый двуязыкий одноглазый хромец из ничего создал армию, с которой Александр дошёл до Тира. Дошёл бы и до края Ойкумены, если бы не вмешательство богов...

Но ведь и Ахиллу боги не позволили взять Трою! А преуспел в том Одиссей. Хитроумный Одиссей.

Так кем следует стать? Идти напролом, уподобившись предку? Покрыть себя славой и умереть без пользы, не увидев победы? Или принять иную судьбу?

Долгие годы в изголовье постели царь хранил "Илиаду". Она была той богиней, за которой он следовал. Но она вела в никуда.

Он проклят, обречён скитаниям на краю света, без надежды вернуться. С горсткой соратников он вынужден бороться против невероятно сильных врагов, могущественных настолько, что меч против них не подмога. Но все же есть у него оружие, что способно одолеть их. Это оружие – разум.

Боги, сколько сходства... Неужели он всю жизнь ошибался, избрав жребий летящей звезды? Звезда оказалась падающей, а он не увидел иного огня, не столь яркого, но способного гореть всю долгую ночь. Ведь царь Итаки преодолел все препоны, победил всех врагов и его тоже помнят в веках, слагают песни. И кто? Все тот же великий слепец!

Так разве меньше славы обрёл Одиссей? Да, о нём помнят не как о величайшем воине, хотя немало подвигов он совершил под стенами Трои. И все же его слава бессмертна. И стоит в одном ряду со славой Ахилла.

"Значит вот таков мой жребий... Что же, пусть будет так".

Тутмос бряцает оружием, а мы поступим иначе.

– Известно ли твоему народу, достойнейший Хуцция, поговорка: "Враг моего врага..."

– "...мой друг", – закончил наследник.

Он наклонился вперёд, слушая Александра очень внимательно.

– Ты предлагаешь нам союз против мицри, царь Алекшандуш? Ты собираешься объявить им войну?

– Нет, – качнул головой Александо, – воевать с ними я не собираюсь. Но вы сами видите, как далеко уже зашёл Тутмос.

– Манабхарра воюет с Митанни, – заметил Муваталли, – они давние враги Страны Реки.

– Воюет и побеждает, – согласился царь, – а кто будет следующим?

– Шанкара, – пожал плечами Первый Страж.

– Вавилон, – подсказал царю Итту-Бел.

– Возможно, в течение нескольких лет Тутмос возьмёт и Вавилон. А потом?

– Муваталли, наш царственный гость прав, – сказал Хуцция, – мицри все больше наращивают своё могущество. Я не вижу причин, почему бы они отказались от завоеваний, раз одерживают победы.