Шрифт:
– Пайавон Руковоро! – разнёсся над полем аргосский боевой клич.
Колесницы пеласгов уже мчались во весь опор, атакуя крылья противника. Они развили большую скорость, но когда до врага оставалось буквально пара десятков шагов, возницы придержали лошадей. Филота уже знал, что колесницы разгоняются, чтобы быстрее преодолеть пространство между ратями, дабы снизить урон от стрел и дротиков, но пехоту ими не таранят. Кони не идут на большое скопление людей, хотя их постоянно пытаются приучить к этому.
Ахейские колесничие предпочитали действовать только против себе подобных. Если же им все же приходилось вступить в бой с пешими, они наносили скользящий удар по крыльям. Возницы должны были прямо перед чужой пехотой отворачивать в сторону, тогда колесничие воины могли поражать врага копьями, длинными, почти как македонские сариссы.
В этот раз все вышло иначе. Аконтисты Балакра, забросав приближающегося врага дротиками, раздались в стороны и вперёд двинулись щитоносцы. Копье Этевокрея безвредно скользнуло по окованному бронзой гоплону. Одну из колесниц на повороте занесло, и она перевернулась, сразу же устроив свалку. Поскольку аргосцы подъехали вплотную к фаланге уже на небольшой скорости, им не удалось быстро убраться.
– Вперёд! – воскликнул Никанор.
Гипасписты немедленно сломали фалангу и бросились на врага в рассыпном строю, на ходу заскакивая на почти остановившиеся колесницы, поражая копьями голых возниц и стаскивая неуклюжих доспешных воинов. Достаточно удара краем щита в высокий воротник, достающий до самого носа, и враг падает, превращаясь в беспомощного жука, которого перевернули на спину. Шансов самостоятельно встать почти никаких. Их даже не убивали, лишь оглушали ударами щитов.
На холме пеласги опрокинули штурмующих ахейцев. Дольше всех продержались фиванцы, но и они быстро обратились в бегство.
– Пора, – сказал Филота.
Гетайры и эллинские всадники Койрана сорвались с места и по широкой дуге, разгоняясь, понеслись на врага, выскочив из-за спин щитоносцев, где до поры укрывались. Они пронеслись мимо колесничей свалки, где уже почти одержал победу Никанор, и наполовину обойдя холм, ударили в бок пеласгам, которые, преследуя ахейцев, спускались вниз.
– Икоатоноро! – в ужасе заорали аргосцы, увидев летящую на них конницу, – смилуйся, Атана Потния Иквея [34] !
34
Атана Потния Иквея – Афина Владычица Коней (эпитет Афины в микенской Греции).
– Это "железные люди"!
Они, уже торжествовавшие победу, в панике бросали оружие. Воспряли и ахейцы. Вскоре все было кончено. Пленных вязали, с убитых снимали доспехи.
Филота увидел Ринкея, тот тащил за длинные волосы какого-то аргосца, одетого в смутно знакомую чешуйчатую броню. Аргосец не мог сопротивляться, поскольку ему завернули руки за спину двое ахейцев.
– На колени его, – приказал Ринкей.
Ахейцы пинками подломили колени пленника.
– Филота, останови его! – услышал стратег крик Никанора. Непонимающе повернулся к брату.
Никанор был бледен.
– Филота, он не должен умереть!
Торжествующий Ринкей поднял над головой пленного критскую обоюдоострую секиру-лабрис.
– Почему? – спросил Филота.
Никанор застонал в отчаянии, словно на его глазах убивали не какого-то неизвестного пеласга, а родного отца, перехватил своё гоплитское копье для метания, размахнулся.
– Увидишь своих дядьёв, – прорычал Ринкей, – скажи им, что все они скоро будут отомщены!
– Х-ха! – выдохнул Никанор.
Тяжёлое копье просвистело мимо Филоты и ударило Ринкея между лопаток, на четыре пальца пробив бронзовый панцирь. Ахеец закачался и упал. Никанор подскочил к пленному, которого все ещё держали за руки.
– А ну, отпустить его!
– Что ты творишь, Никанор?! – загремел Филота, – что ты себе позволяешь?!
Брат резко повернулся к нему.
– Ты что, не понял, кто это?
– Кто?
– Это Абант, внук Даная, вот кто!
– Ну и что?
– Как что?! Он предок Персея и Геракла. Предок Аргеадов! Если его убить, то не родится Александр!
– К-как не родится? – оторопело пробормотал Филота, – он ведь уже родился...
– Родился, потому что Абант оставил потомство! А если умрёт прежде?
– И что тогда будет? – спросил подошедший Балакр.
– Не знаю, – покачал головой Никанор, – может просто возьмёт и исчезнет.
– Исче-е-знет... – протянул Филота и, задумавшись, почесал подбородок.
– А может, в таком случае мы вернёмся домой? Будто и не уходили ни в какую Азию? – вдруг сказал Балакр, медленно потянув из ножен меч.