Она еще долго стояла так в сгущающихся сумерках, прежде чем отправиться домой. На обратном пути она зашла в угловой магазин и купила салат, немного винограда и филе для бифштекса.

— Бифштекс? — поднял удивленно брови мистер Патель.

— У меня сегодня радость, — ответила Джулия и рассказала ему о садике Сильвестра Уайкса.

— А я уж было подумал, что у вас новый ухажер. Этот джентльмен, Уайкс, интересовался, не мог бы он оставлять у меня свой ключ от дома. Конечно, сказал я ему. Он заходил, чтобы отменить свой заказ на газеты.

— Старина, кажется, очень доверчив.

— Думаю, не столько доверчивый, сколько безразличный, — возразил мистер Патель. — Похоже, что ему все до лампочки.

— В самом деле?

Мистер Патель похватал пальцами воздух над головой.

— Ему не за что уцепиться, — пояснил он. — А главное — нет и желания за что-либо хвататься, потому что нет цели.

— Бедняга, — сказала Джулия. — Можно, я загляну к детям? — И она прошла за бисерную занавеску во внутреннюю комнату, оставив мистера Пателя наедине с очередным покупателем.

Миссис Патель пила чай, держа на коленях малыша. Это был крепкий, тяжеленький мальчуган. Ухватившись пухлой ручонкой за материнскую кофточку, он поелозил попкой, устраиваясь поудобнее на коленях у миссис Патель, и поднял вверх, на Джулию, отцовские прозрачные, как леденцы, глаза.

— Вылитый папа, — сказала она. — Так похож!

— Сказку! — требовательно закричал ребенок. — Сказку!

Миссис Патель что-то застенчиво сказала. Джулия поняла ее, потому что она уже как-то говорила это, и мистер Патель перевел тогда фразу на английский. Миссис Патель сказала, что Кристи был тоже поразительно похож на своего отца.

— Да, он был действительно очень похож, — сказала Джулия. — Но я… Так какую тебе рассказать сказку? О трех медведях?

Подражая то писклявому голосу медвежонка, то грозному рычанию его папы-медведя и мамы-медведицы, Джулия рассказала сказку, опустила засыпающего ребенка в кроватку, поцеловала его и шепнула, что ей пора уходить.

— Да, да, — сказала она, высвобождаясь из объятий малыша, — мне в самом деле нужно идти. Но я скоро приду опять и поучу твою маму говорить по-английски.

Миссис Патель, которая все прекрасно поняла, весело рассмеялась.

Когда Джулия уходила, мистер Патель сказал ей:

— Тут о вас спрашивал какой-то мужчина. Я подумал, не новый ли ухажер? Но потом решил, что нет.

И он покачал головой. А поскольку Джулия не проявила любопытства и спешила, не стал ей описывать Мориса Бенсона.

Джулия шла по улице легкой походкой. Она была голодна и с вожделением думала о том, как будет есть дома бифштекс, но больше всего ее радовали мысли о предстоящей работе в садике Сильвестра Уайкса. Ярдах в пятидесяти от дома она стала нащупывать в сумочке ключ от двери, как вдруг у нее упало сердце — она увидела ожидавшую ее на ступеньках собаку. Завидев Джулию, собака вскочила, насторожила уши и завиляла хвостом.

Решив проявить твердость, Джулия остановилась. Как раз в этот момент на пороге показались Эддисоны.

— Она все еще здесь! — воскликнула, захлопывая за собой дверь, Анжи. — Фу! Пошла прочь! Дай ей пинка, Питер! Вот бродяга! — сказала Анжи, обращаясь к Джулии. — Феллоузы говорят, что она весь день здесь крутится. Может, следует позвонить в полицию?

Джулия знала, что Анжи Эддисон (а возможно, это был Питер) уже не раз вызывала по разным случаям полицию, и поэтому она сказала, вставляя ключ в замок:

— Не думаю, что нам стоит ссорится из-за этого пса. Входи! — кивнула она собаке.

Войдя в дом, она почувствовала, что у нее трясутся колени. Ей даже пришлось опуститься на ступеньки, и, обнимая собаку, она услышала, как Питер Эддисон сказал: „Грубиянка чертова!“, а Анжи Эддисон сказала: „Самодовольная язва! Неудивительно, что от нее ушел муж“.

Джулия уже поднималась по лестнице со своим новым другом на третий этаж, когда Эддисоны пришли наконец в себя и двинулись с места.

— Боже, — сказала Анжи, когда они переходили улицу. — Эта женщина какая-то ненормальная! Ты заметил, как она посмотрела на нас? И она хлопнула дверью прямо у нас перед носом!

— А ведь это наша общая дверь, — поддержал ее Питер.

— Вот именно — общая. Мы, например, ею не хлопаем. Все дело в том, что не всякий умеет правильно себя вести.

— Но, дорогая, я бы не назвал то, как она закрыла дверь, хлопаньем, — заметил он, отпуская ее локоть.

— Не назвал бы? А как бы ты это назвал? — язвительно поинтересовалась Анжи и, поскольку он молчал, продолжила: — Только нас перестали донимать визг и свист ее шумливого щенка, и вот, на тебе — она приводит собаку!