А ведь допрашивают не только при помощи вожделенного для наркомана шприца с «ширкой». Пораспрашивайте ваших знакомых, которые побывали в «местах не столь отдалённых», и вы услышите, что подозреваемых бьют, подвешивают на упрощённом варианте дыбы, одевают на голову противогаз, и заставляют вдыхать дым от огромного количества сигарет… Да мало ли до чего может додуматься человек, если ему захочется помучить себе подобного!

Конечно — использование пыток в большой мере есть следствие непрофессионализма. Но — не только его. В правоохранительных органах постоянная нехватка людей. А преступлений много всегда. Лавина нераскрытых дел накрывает оперативников как цунами, и заставляет идти тем путем, который дает результат в максимально короткие сроки. Несмотря на то, что это — страшный путь.

Когда-то пригласили меня в один из кабинетов уголовного розыска, чтобы я снял оттиски пальцев рук и ладоней у подозреваемого в квартирной краже.

Я пришёл и увидел, что подозреваемого, скорее всего, только что пытали — он имел жалкий, затравленный вид и серьёзные вдавленности на кистях рук от слишком туго затянутых наручников (которые через полчаса рассосутся, и следов пытки не останется).

Я снял с пария нужные оттиски и, выйдя в коридор, спросил у одного из оперативников (между прочим, далеко не самого худшего и не самого жестокого милиционера, которого я встречал в своей жизни):

— Слушай, а вы уверены, что это он «бомбанул» ту квартиру?

— Нет, хотя очень может быть, — ответил тот.

— Но если вы не уверены в том, что парень преступник, может быть, не стоит с ним обходиться так жёстко? Может, стоит его отпустить, а потом тихонечко следить за ним — ведь рано или поздно обязательно попадётся, если вор?

— Эдик, у нас нет времени работать по другому — следить там и так далее, — был мне ответ. — Если мы не будем обходиться с ними, как ты выражаешься, жёстко, мы никогда ничего не раскроем!

Вот такой разговор. Я, конечно, не имею права учить работников розыска раскрывать преступления — сам ведь я не розыскник, и в их шкуре не был, но честное слово — ведь каждый может попасть под такой пресс, каждый может стать подозреваемым, даже если он и не виновен! Страшное дело!

Когда я был ребёнком, меня и нескольких моих одноклассников обвинили в краже мелочи в магазине; благо, не пытали — дети всё-таки, и отпустили, потому что у нас в карманах на всех было не больше рубля, а продавщица утверждала, что в магазине украли не меньше пятнадцати рублей.

Зачем я об этом рассказываю? Для того чтобы вы увидели — вот живой пример, как совершенно невинные люди оказываются подозреваемыми! И если кто-то оправдывает физические и психологические пытки подозреваемых, считая, что иначе бороться с преступниками нельзя, возникает вопрос: а с огласился бы он сам оказаться на месте этих подозреваемых? Думаю, не многие ответили бы «да».

Теперь поговорим вот о чём: представьте, вы вдруг оказались подозреваемым и вас пытают в милиции? Как в этом случае поступать?

Если вы виновны — поступайте как знаете, тут я советы не даю.

Если не виновны — ни в коем случае не «признавайтесь» в том, чего вы не делали! Я понимаю — одно дело писать об этом, спокойно восседая за компьютером в тёплой, уютной квартире, и другое — быть твёрдым, когда всё тело разрывается от боли и мучениям не видно конца. И тем не менее — будьте тверды, не берите на себя чужих дел!

Во-первых, потому что вслед за признанием неминуемо идёт совершенно незаслуженная вами тюрьма, а тюрьмы у нас страшные. Думается мне, что «убеждающие» вас подписать «признание» господа в форме из вполне понятных побуждений будут преуменьшать ужасы того, что вас ждет в тюрьме (говорить, что вам дадут небольшой срок или вы вообще скоро попадете под амнистию), и преувеличивать муки, ожидающие вас, если вы сохраните твёрдость. Имейте в виду — они не заинтересованы в том, чтобы вас убить или серьезно покалечить, совсем не заинтересованы, ведь за вашу смерть или увечья можно очень дорого заплатить, поэтому, как не грубо это звучит, но если будете тверды — помучают, попугают и отпустят. Твёрдость в данной ситуации есть гарантия скорого обретения свободы! И уже потом, когда отпустят, вы сможете жаловаться во все инстанции на тех, кто вас обижал, и глядишь, чего-нибудь добьётесь!

И, во-вторых — подписанное вами «признание» в преступлении, которого вы не совершали, может стать вашим смертным приговором.

Говорю сразу — я в данный момент просто рассуждаю, а не описываю какой-то реальный случай, но к этим моим рассуждениям, думаю, стоит прислушаться.

Итак: представьте, что вас обвинили в убийстве соседа Вити, вас пытали, и вы признались. Против вас сфабриковали улики, и вас арестовали. После ареста, уже в СИЗО, вы, оклемавшись от побоев, естественно, решили восстановить справедливость, начали писать жалобы и т. д.

Но дело в том, что если ваши жалобы дойдут до высоких контролирующих инстанций, и эти инстанции вздумают вашим делом заняться, то это может обернуться очень тяжкими последствиями для людей, отправивших вас «в клетку» — для следователя, прокурора, милиционеров, которые вас пытали. Представляете, как будут чувствовать себя эти люди? Ведь им будет грозить очень реальная опасность променять удобные кресла и дорогие автомобили па неуютную коечку рядом с тюремной парашей! Имейте в виду — при таких «раскладах» люди могут пойти на многое… И если в СИЗО на вас ненароком свалится кирпич, эти люди вздохнут спокойно и скажут: «Мы пытали? Кого пытали? Иванова? Не было ничего такого! Вот, смотрите — его чистосердечное признание в убийстве Вити! И доказательства есть. А про пытки мы ничего не слышали! Спросите у Иванова сами! Ах, он умер… Ну что же вы тогда хотите от нас? Мы ни в чём не виноваты!»