В послании к ленинградской пастве от 2 марта 1928 года митрополит Иосиф сообщал о переходе на самоуправление митрополита Ярославского Агафангела (Преображенского) и трех его викариев (Серафим (Самойлович), Варлаам (Ряшенцев), Евгений (Кобранов)), поручал временное управление Ленинградской епархией епископу Гдовскому Димитрию (Любимову) (который вместе с другим викарием – епископом Нарвским Сергием (Дружининым) – инициировал движение в Ленинграде, подписав 26 декабря 1927 года акт отхода от митрополита Сергия, «сохраняя апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра (Полянского), Митрополита Крутицкого») и просил епископа Григория (Лебедева) в качестве его наместника продолжать управление Александро-Невской лаврой и возносить его имя за богослужением, несмотря на невозможность для него приехать в Ленинград.

После ссылки митрополита Иосифа в феврале 1928 года, фактическим руководителем движения стал и был признан многими противниками митрополита Сергия (Страгородского) наиболее радикально настроенный епископ Димитрий (Любимов).

Указ митрополита Сергия и Синода от 6 августа 1929 года объявлял иосифлян (так же, как ранее обновленцев) раскольниками и предписывал «обращающихся из этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство Св. Миропомазания. Сами же иосифляне себя раскольниками не считали, признавая возглавителем Русской Церкви, пребывавшего в тюрьмах и ссылках Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского).

Большинство иосифлян смотрело на митрополита Сергия, как на иерарха, превысившего свои полномочия и допустившего по этой причине неправильные действия, а часть видела в нем настоящего отступника от Православия, предателя и убийцу церковной свободы, общение с которым невозможно даже в том случае, если его действия признает сам Патриарший Местоблюститель.

К выразителям умеренных взглядов из руководителей движения принадлежали сам митрополит Иосиф, епископ Сергий (Дружинин), протоиерей Василий Верюжский; более жесткую позицию, доходившую до отрицания таинств «сергиан», занимали епископ Димитрий (Любимов), протоиерей Феодор Андреев, священник Николай Прозоров и профессор М.А. Новоселов.

Главным храмом иосифлян в Ленинграде был собор Спаса-на-Крови [65] во главе с настоятелем протоиереем Василием Верюжским. В 1929 году в Ленинграде арестовали всех активных сторонников движения: Василия Верюжского, Иоанна Никитина, Сергия Тихомирова, священника Николая Прозорова, монахиню мать Киру.

В Москве наиболее видным лидером движения был популярный настоятель храма Николы «Большой Крест» у Ильинских ворот (не сохранился) протоиерей Валентин Свенцицкий, который перед смертью, не меняя своего взгляда на компромиссы митрополита Сергия (Страгородского), принес ему покаяние за отпадение от церковного единства и получил прощение. Одним из основных идеологов «иосифлянского» движения был известный духовный писатель Михаил Новоселов.

В Центральном регионе и на юге европейской России десятки иосифлянских приходов окормлялись епископом Козловским, управляющим Воронежской епархией Алексием (Буем) – так называемые «буевцы».

К средине 1940-х годов иосифлянское движения как обособленное и организованное направление в русском православии прекратило существование. Часть из немногих выживших в лагерях иосифлянских деятелей вместе со своей паствой примирилась с Московской Патриархией. Непримиримая часть представителей движения полностью слилась с катакомбниками, составив в их среде особую традицию.

В 1981 году Русской Православной Церковью заграницей большинство иосифлянских епископов, многие представители духовенства и мирян были причислены к лику святых новомучеников и исповедников Российских.

Несмотря на то, что большинство из иосифлян скончалось (как правило, казнены органами НКВД) вне общения с Московской Патриархией, некоторые из них (как-то митрополит Кирилл (Смирнов), епископ Виктор (Островидов)) были прославлены в лике новомучеников и исповедников Российских также Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в 2000 году.

Иосифлянское движение с самого начала приобрело политическую, антиправительственную окраску, выйдя за чисто религиозные рамки. Некоторые исследователи считают, что «ядро идеологии иосифлянского раскола – отрицательное отношение к отечественной советской действительности, а церковно-канонические мотивы лишь внешняя оболочка».

Епископ Иларион (Троицкий), не одобряя «Декларации» митрополита Сергия, осудил также и отделившихся от него: «Всем отделяющимся, я до крайней степени не сочувствую. Считаю их дело совершенно неосновательным, вздорным и крайне вредным. Не напрасно каноны 13–15 Двукр. Собора определяют черту, после которой отделение даже похвально, а до этой черты отделение есть церковное преступление. А по условиям текущего момента преступление весьма тяжкое. То или другое административное распоряжение, хотя и явно ошибочное, вовсе не есть „Casus bell“.

Точно также и все касающееся внешнего права Церкви (то есть касающееся отношения к государственной политике и под.) никогда не должно быть предметом раздора. Я ровно ничего не вижу в действиях митр. Сергия и Синода его, что бы превосходило меру снисхождения или терпения. Ну, а возьмите деятельность, хотя бы Синода с 1721 по 1917 гг. Там, пожалуй, было больше сомнительного, и, однако, ведь, не отделялись. А теперь будто смысл потеряли, удивительно, ничему не научились за последние годы, а пора бы, давно пора бы… Это большая беда…».