А ближе к полуночи, когда мы уже задремывать начали, притихшую квартиру огласил торжествующий вопль Аль-Хашима: «Сделано! О, отважнейшие из мужей и прекрасная юница, чья храбрость сравнима только с твоей добротой! Я сделал это — фигура закончена!»

Соскочив с занимаемых стульев, мы кинулись в комнату, где трудился алхимик. И где теперь изрядную часть пола покрывал выведенный мелом геометрический узор.

— Что ж. Похоже, пора прощаться, — молвил я, обращаясь к Вилланду и Эдне, — если мы еще встретимся, то в другом мире… да и то вряд ли. Фьеркронен большой…

Аль-Хашим же церемониями да сантиментами себя утруждать не стал. Пока я слал последние реплики охотнику и разбойнице, пока принимал от них пожелания удачи, он уже шагнул в центр фигуры и забормотал нужное заклинание.

Когда фраза на незнакомом языке была произнесена полностью, на миг наступила тишина. Я оглянулся, зачем-то желая увидеть, как старик-алхимик исчезнет, возвращаясь в свой родной мир.

Того же самого, а как иначе, ждал и сам Аль-Хашим. Другой вопрос, что на сей раз ничего не происходило. Никто не исчез — заклинание, похоже, не сработало.

На какое-то мгновение мелькнула в голове утешительная мысль, что так оно и должно быть — в силу специфики этого мира. Туда, где Фьеркронен и гробница Арвиндира, отправилась душа Аль-Хашима. Тело же, тело отражения, осталось здесь.

Вот только первые же слова алхимика не оставили от этого предположения камня на камне.

— Не может быть, — пробормотал он, зачем-то озираясь и крутя головой. И растеряв привычную велеречивость. А это значило, что дела действительно плохи, ибо старик в отчаянии.

— Заклинание не сработало? — робко спросил я невзирая на очевидность ответа, — а может быть, вы ошиблись?

— Попробуй сам, о, трижды спесивый маловер, — парировал Аль-Хашим и отошел в сторону.

Шагнувши в центр магической фигуры, заклинание я старался произносить медленно, бережно и с расстановкой. Дабы не ошибиться ни в едином слоге. Но все было тщетно. Я по-прежнему стоял посреди бедно обставленной комнаты в центре геометрического монстра, нарисованного мелом на полу.

— Это заклинание… — пролепетал я, — оно что… неужели, оно вообще здесь не действует.

— Я больше скажу, да не овладеет сердцем твоим черный ужас, — прозвучали в ответ слова Аль-Хашима, — я еще одно проверил… в общем, заклинания вовсе не хотят работать в этом мире.

«Черный ужас», ага. Что и говорить, алхимик выразился метко. Когда я понял, что магией можно было пользоваться даже в моем родном мире, а вот в этом — ни-ни, внутри меня одновременно похолодело и заклокотало. Захотелось громко и грязно выругаться. Но как ни странно, горло мое смогло исторгнуть всего одно, зато емкое, словечко.

«Однако!..»

Итак, не один только Надзиратель не мог пользоваться в этом мире сверхчеловеческими возможностями. Магические штучки, не раз успевшие пригодиться что мне, что Аль-Хашиму, отказывались работать в городе отражений категорически. Сам проверил: даже возможность на время покинуть тело Матвея Богомолова была для меня недоступна.

Выходило одно из двух. Либо мирок сей, при всем внешнем сходстве с моим родным миром, до такой степени удален от него, что попасть сюда можно и впрямь лишь если срезать путь — хоть во сне, а хоть и через те места и уголки вселенной, откуда, как принято считать, нет возврата. Либо, будучи таки искусственным мирком, устроен таким образом, что чудеса в нем банально не предусмотрены. Не рассчитан мирок на них. Как не рассчитаны, к примеру, были старые компьютеры на установку на них «Винды» последней версии.

Часа примерно два, прошедшие с момента неудачи Аль-Хашима, прошли для нас в споре на кухне. Под крепкий черный кофе — не дремалось чтобы. Разговаривали мы вполголоса, по причине позднего часа, однако оживленно.

Спор, разумеется, был не о причинах, по которым неоднократно апробированные заклинания перестали вдруг работать. Нет, в подобной-то схоластике как раз проку не было, одна пустая трата времени. И по поводу альтернативных способов покинуть этот мир мы быстро пришли к согласию. Потому как способ-то, по большому счету, имелся всего один. Добраться до Зеркальной Стены и пройти через какие-нибудь ворота в ней.

Что до разногласий, то возникли они у нас по поводу деталей. Когда именно следовало пускаться в путь: немедленно, не теряя ни минуты… или, напротив, сперва дождавшись следующего дня.

В первом варианте нас ждали почти пустые дороги. Где разве что какой-нибудь припозднившийся гуляка нет-нет, да пронесется со всей дури, наслаждаясь де-факто отсутствием ограничений скорости да натужно скрипя шинами об асфальт. Насладились бы и мы… да только одинокий автомобиль легко могли заметить жандармы и перехватить на полдороги. Особенно, если так называемый план «Перехват» объявлен и на сей раз.