– А ты бы не убила эту девушку, встретившись бы она тебе живой, – Маннелиг взглянул ведьме в глаза. – Не попыталась бы съесть её?

– Мерзости, – брезгливо отмахнулась ведьма. – В отличие от троллей, мы, их женщины и сёстры, не тупы и выглядим в точности, как обычные люди. Если я тебе скажу, что вот уже года два живу среди людей, притворяясь травницей, ты успокоишься?

– Нет. Другая же троллиха осмелилась убить эту женщину.

– В семье не без урода, – кивнула женщина, усмехнулась. – У нас их предостаточно. Но иногда, как и у вас, людей, рождаются настоящие мерзавцы, твари. Ведь выглядеть как зверь и иметь звериную натуру – разные вещи. Один будет смеха ради пугать баб в селе клыками, а другой – убивать невинных, так как ему нравится это делать. Я против такого! Хочешь ты или нет, но нам придётся блуждать вместе. Я узнала, где находится убийца, и дело это забрасывать не собираюсь. Ну что? Продолжим битву или просто поговорим?

– Вечереет, – рыцарь поднял меч, подошёл к коню, отцепил вьюки. – Предлагаешь развести костёр и мило побеседовать?

– Да, но подальше от этого места. Смердит. Да и мёртвым нужен покой, особенно после того, как их недавно потревожили.

***

Давно уж встало солнце и птичий хор играл,

У старой страшной ели рыцарь деву повстречал.

В любви он ей признался, за нею побежал.

И больше дурака сей мир уж не видал…

Ещё не встало солнце, и птичий хор молчал,

У старой страшной ели кто-то кости закопал.

Смиренно стоит дева: к ней путник захромал,

Усталый дровосек, кой в роще этой заплутал.

(«Троллиха», народное творчество, девичья песня на свадьбу).

Ели в тишине. Маннелиг, будто смущённый любовник, отсел подальше от троллихи и для устрашения положил на землю меч. Кушал солонину, хлеб, вымазанный в смятых при падении коня овощах. Ведьма, назвавшая себя Белладонной, щёлкала орехи и хрустела фруктами из походного мешочка, наполненного травами, как она объяснила, для целебных отваров крестьянам. Всё это время троллиха смотрела в костёр, рыцарь – на неё злобно и с отвращением.

– И что мы собираемся делать? – спросила Белладонна, закончив вечерять.

– Ты толкуешь мне всё, что кумекаешь об убийце, и убираешься восвояси. Но если вдруг я узнаю, что это ты лишила жизни бедную женщину…

– Без грубостей, – троллиха перевела взгляд на рыцаря, – и не наглей. Я никуда не уйду. Представь, что с тобой идёт не троллиха, а обычный человек, просто способный колдовать. Даже если воображение у тебя не работает, то не надо мне язвить. Мы оба хотим совершить благое дело.

– Ты будешь рассказывать или нет? – грубо спросил Маннелиг, словно прослушав все слова Белладонны.

– Собственно, рассказывать-то нечего. Тело мёртвой девушки само указывает на то, что её убила троллиха, ведь – насколько я знаю – в Дэлли-Нич не водятся лешие, мавки и обезумевшие друиды.

– Пока что всё указывает на тебя, – кивнул парень. – Труп Эды не съеден, а я, как ты выразилась, застал тебя врасплох.

Ведьма либо разозлилась, либо смутилась, ибо сказать однозначно было нельзя из-за отблесков костра, игравших на лице.

– А то, что я спросила у духа этой девушки про убийцу, не рушит ход твоих мыслей?

– Всё, что ты успела сделать, - это задать вопрос. И если верить этому вопросу, то ты искала не троллиху, а мужчину. Вигмар – знакомо имя? Он пропал в этой роще.

Герр Маннелиг напрягся, будто выжидая удар, Белладонна замерла, кивнула, скривила губы:

– Не успокоишься, пока не спровоцируешь на драку? Не знаю я никакого Вигмара и на своём пути не встречала мужчин, к сожалению, – ведьма невольно улыбнулась. – А про некромантию даже не смей заикаться, раз не знаешь. Мы с духом были связаны ментально, а этот метод общения не требует слов. С вопросом же произошла оплошность: я искала не мужчину, а убийцу. Где "он", "убийца"? И я нашла. Девушка показала мне направление. А теперь будь добр пояснить, кто такой Вигмар и кого ещё затянуло в это место?

Парень молчал, водил руками по кривому лезвию меча, не зная, куда их девать. Чертыхнулся, всё же решив рассказать:

– В нашем селе пропали две женщины и один мужчина. Эда, Мабилия, Вигмар. Все трое, как выяснилось, были любовниками. Каждый из них был околдован, по словам селян, они просто вышли из дома и, твердя обращающимся к ним людям «Мне надо в Дэлли-Нич», отправились в эту чёртову рощу. К слову, очень странно, особенно из-за того, что только две любовницы Вигмара оказались околдованы из четырёх.

Белладонна нахмурилась, ругнувшись, резко выпрямилась, смахнула волосы за спину:

– Скотина, – вздохнув, она объяснила Маннелигу: – Поделом этому пропавшему кобелю! Изменил стольким женщинам!

Рыцарь впервые посмотрел на троллиху, как на человека, женщину. Хоть и без одобрения её слов. Этот взгляд быстро исчез, поменявшись на мрачный, враждебный взор.

Поленья трещали тише, огонь затухал. Герр подкинул хвороста, ведьма щелчком пальцев вернула костру прежнюю силу, за что получила ещё один зобный взгляд в свою сторону. Махнула парню рукой: