Бомжи еще полчаса устраивались, а потом все вдруг разом затихли, и наступила тишина.

Прислушиваясь к шорохам в доме, храпу спящих людей и прокручивая в голове события насыщенного дня, Антон все никак не мог уснуть. Наконец сам не заметил, как задремал.

Перед внутренним взором мелькал путь от кордона до поселка, беседа с Доцентом превращалась в разговор с Савельичем, лица друзей менялись на лица бандитов…

Проснулся Антон от того, что кто-то дернул его за ногу.

Странно, но вторая нога была свободна, никакой обуви на ней не было, а ведь засыпал он в сапогах.

Приоткрыв глаза, он увидел, что какая-то непонятная тень пытается снять с него второй сапог. Плавно поджи-мая обе ноги, парень стал подтягивать к себе эту тень.

'Так меня пытаются разуть!' — пришла запоздалая мысль.

Резко распрямив свободную от обуви ногу, он ударил в область груди ночного грабителя. Тот покачнулся, переступил ногами, что-то промычал, но не отпустил второй сапог, который держал двумя руками.

Тогда Антон как смог, рывком повернулся на спину и, поджав две ноги, ударил ими в область шеи и головы.

Ночной грабитель с хрюком отвалился, посидел на полу и начал выть, держась руками за лицо.

Серый рассвет стал проникать сквозь окна и предметы, до этого бывшие черно-серыми стали серо-серыми.

Антон увидел, как с пола поднялся здоровенный детина и, держась одной рукой за нос, сделал шаг в сторону парня.

— Ку…, - пытался произнести бомж, наваливаясь на Антона. Вдруг он дернулся, глаза его медленно погасли и тело, потеряв внутренний стержень и обмякнув, расползлось по парню.

Антон уперся руками в тело бомжа и сдернул его с себя на пол. Падая, бомж перевернулся, и упал на пол спи-ной. Из груди грабителя, в области сердца, торчал нож разведчика.

Пробуждение для местных обитателей было не привычным. На полу, на корточках, связанные сзади руки и ноги, кляп во рту. Так не начинался еще не один день.

Кто-то пытался выплюнуть кляп, выталкивая его языком изо рта. Кто-то встать на ноги, затягивая петлю на шее и оттого сипя и глухо кашляя. Кто-то, смирившись, просто сидел на полу.

Через час таких мучений из соседней комнаты вышел Антон. Посмотрев на связанных бомжей, он произнес:

— Значит так! Сейчас я развяжу рот тем, с кем хочу поговорить, — вынул обрез двустволки и провел стволом пе-ред лицами пленников сначала слева направо, а затем справа налево, — метод убеждения у меня один. Кто не захочет говорить, останется связанным. Кто будет юлить и лгать — пуля в лоб. Кто скажет правду, может остаться жить. Вопросы есть?

Группа бомжей пыталась что-то сказать, но сделать это с завязанным ртом было сложно, поэтому только мычала вразнобой.

— Тихо! Кто будет говорить без разрешения, лишится языка, — Антон воткнул в сиденье стула нож.

Потом подошел к Доценту и вынул кляп. Дав ему откашляться, спросил:

— Зачем?

— Роман! Это чистой воды недоразумение! Мы ничего тебе не сделали. И ничего не знаем.

— Там в соседней комнате лежит ваш дружок. Вас здесь шесть. Шесть было и вечером, перед сном. Дверь вы закрыли. Значит, позвали седьмого сами. Поэтому вопрос только один — зачем? — направив на Доцента обрез, Антон демонстративно взвел курки.

— Роман! Мы не думали ничего плохого. Это получилось стихийно. Валдай предложил забрать твои вещи. Они новые и нужны нам. А нам самим с тобой не справиться. Вот и позвали Кулака.

— И для чего же нужны вам мои вещи?

— Ну, мы думали их продать и получить немного денег.

Подняв обрез на уровень лба Доцента, парень сказал:

— Я считаю до двух. Если не услышу правду, первая пуля твоя. Раз…

— Стой, стой. Я все расскажу, — Доцент принялся говорить быстро-быстро, — Мы готовим ограбление. Для его осуществления надо иметь нормальный внешний вид. Нам не найти чистой одежды. Поэтому хотели тебя раздеть и выставить на улицу. Убивать тебя никто не хотел. Но сам бы ты не отдал свою одежду. Поэтому попросили Кулака забрать твои вещи.

— И кого же вы собирались ограбить? — произнес Антон с вопросительным прищуром.

— Никого грабить мы не собирались. В поселке есть дом. Он достаточно богатый. В нем должно быть много ве-щей. Мы собирались залезть в него и взять немного, чтобы купить еды. А потом вернуть тебе вещи.

— Так вы добрые самаритяне. А я то уж подумал нехорошее. И кто же рассказал вам про этот дом?

Доцент опустил глаза и начал что-то неразборчиво бормотать. В этот момент второй бомж начал трясти головой и мычать, показывая, что тоже готов на сотрудничество.