– Да нет, спасибо, Александр Борисович, с Фюрером…

– С фюрером?

– А… да, извините, вы же не в курсе. Между собой мы зовем его Фюрером, вождем то есть, так сложилось. С очень большой долей уважения, впрочем. Так вот, с Фю… извините, с финансовым директором я решу вопрос самостоятельно, если не возражаете.

– Да уж, конечно, не возражаю. Но если будут проблемы…

– Думаю, что не будут.

– Ну, смотрите.

Как Железнов и предполагал, Фюрер не согласился. Вернее – согласился, но не сразу и не на всё. В результате «долгих и тяжелых боев»:

– Зачем тебе это нужно? Тебе и так заплатят за формат!

– Это мое детище! Мой ребенок! И я не хочу, чтобы он вырос «уродом»!

– Пусть возьмут профессионала!

– С пустым взглядом! И шаркающей походкой!

– При чем здесь это?!.

– Ему денег надо платить! Много денег!

– А ты – бессеребренник!

– Практически. У меня есть зарплата на канале, мне больше не надо! Пока, конечно же!

Фюрер не то чтобы сдался, а «отошел на заранее подготовленные позиции»:

– Ну, хорошо! Занимайся проектом, если тебе это нравится. Но ты же понимаешь, что поручить кому-то другому сопровождать проекты по созданию сериалов, программ и… по всем проектам маркетинга…

– Согласен, босс, эти остаются при мне. А «связи с общественностью» и «развитие сети» – я попрошу своих ребят взять на себя на период существования проекта.

– Бесплатно!

– Но ты же не берешь на работу продюсера на проект!

– Что ты хочешь этим сказать?

– За ползарплаты гипотетического продюсера я ребят уговорю.

– Саша, за ползарплаты!

– Конечно, за пол! Но – каждому!

– Ты меня грабишь!

– Но ведь – на пользу делу!

– Иначе бы я и не согласился…

– А я и не пришел бы…

Размышляя обо всем этом, Железнов направился из кабинета в коридор, где вдоль стены располагались принтеры, сканеры, ксероксы и прочая «умная» техника, чтобы забрать с принтера распечатанные экземпляры договора.

Выйдя из кабинета, Железнов сразу же забыл про распечатки и про договор – по коридору, застеленному темно-зеленым ворсом, с широкой улыбкой шествовал Няма, таща за собой на колесиках 10-литровую бутыль виски.

Саша присмотрелся – непонятно, то ли «Уокер», то ли какая-то из «Меток», зато! Зато в правой руке у Нямы была 800-граммовая баночка маринованных огурчиков, маленьких таких… зелененьких – закуска, стало быть… к 10-литровой бутыли… Да-а… Это вам не цацки-пецки. Это – по-взрослому…

Увидев застывшего Железнова, Наум радостно заорал:

– Саня! Мне фильм предложили снимать! Вот, – Наум кивнул головой в сторону бутыли на колесиках, – решил отметить это дело.

– Закуски не многовато? Взял бы плавленый сырок. И хватит.

– Сырок? – Чувствовалось, что Железнов слегка озадачил Наума. – Не-е… неинтересно. Я прикинул – в банке – 25–30 огурчиков…

– То есть, на один стакан виски – пол-огурчика.

– Верно! – радостно подтвердил Няма. – Вполне!

– У нас же сегодня – прогон.

– Точно, Саня! – Наум широко улыбнулся. – Ты думаешь, зачем я это ведро американского самогона покупал! Пока мы вернемся, они всё выпить не успеют. А там и мы присоединимся!

– У вас, у гениев – не простая логика, я бы сказал – изощренная.

– На то мы и гении… – легко согласился Няма.

В этот момент сработал мобильник. Железнов взглянул на определитель – Маша.

– Ладно, Ням, разгружайся и раскупоривайся, я к тебе зайду.

Железнов отбросил крышку телефона:

– Да, Маша, я слушаю вас.

– Саша… А вы где?

– Наблюдаю аттракцион невиданной щедрости – Няма расстарался, пытается споить весь канал.

– И вас?

– Да нет, мы-то с ним как раз через час уезжаем в павильон, на прогон. Что-нибудь случилось? Обычно вы днем не звоните.

– Случилось. Саша… Я больше не могу! Мне плохо… Я больше не могу без вас, Саша. Я хочу к вам. И боюсь этого…

– Чего вы боитесь, Маша? Вы боитесь… что у нас ничего не получится? Боитесь разочароваться?

– Нет. Я знаю, что меня ждет нечто безумное… такое, чего еще не было в моей жизни.

– Так чего же вы боитесь, Маша? Вы боитесь изменить своим принципам? Не хотите обманывать мужа… или себя?

– Я боюсь… – Маша не подбирала слова. Чувствовалось, что это живет в ней. – Я боюсь, что не захочу возвращаться домой, Саша, вообще – не захочу.