– Встаньте-ка! Оправьтесь…

– Боюсь, что я не одолею эту науку…

– Ерунда! Голову – вперед! Грудь – вперед!

– Сзади – подберитесь! Спереди – в себя!

– Как?!.

– Делайте, что я сказала!

– И пошла! На меня! Свободной походкой! От бедра…

Железнов с трудом оторвал взгляд от эфирного:

– Где вы набрались подобной пошлости? – и через третий монитор с некоторым волнением: – «Как она?» – посмотрел на Ксению Соболеву. Глаза у Ксюши блестели, на лице – легкая естественная улыбка, чувствовалось, что она получает большое удовольствие от того, что видит на экране. «Никаких следов мандража, даже некоторая расслабленность. Сцена сложная, динамичная. Недооценивает? Не должно бы – на нее это совсем непохоже».

Поток размышлений Железнова прервали аплодисменты аудитории в связи с окончанием маленького шедевра отечественного кино.

– Алексей, – Наум по внутренней связи попытался, было, напомнить Дикало, что «пора и честь знать» – работаем, но Дикало и сам прекратил аплодисменты, успокаивающе поднял руки в направлении аудитории и развернулся в сторону Соболевой:

– А что, Ксения, кого бы вы хотели сыграть в данном эпизоде, старую «грымзу» или…

– Я люблю обеих. А что, у меня есть выбор?

– Да. В данном случае – да! Учитывая «характерность» (с ударением на втором слоге) обеих героинь, мы решили вам предоставить право выбора.

– Вот это да! Неожиданно…

Заметив, что Ксения на секунду замешкалась, Дикало решил прийти на помощь:

– А хотите я…

– Нет – нет, – включилась Ксения, – в принципе мне было бы интересно попробовать и то, и другое. Но… есть у меня одна идея, Ксения улыбнулась, – давайте я попробую быть учителем, вернее, учительницей, Верочкой.

– Это ваш выбор. В таком случае я приглашаю в зал актрису Леру Кузьмину, которая будет ассистировать вам в роли Людмилы Прокофьевны.

Под аплодисменты в зале появилась «Людмила Прокофьевна» в блеклом коричневом пиджачке, в юбке ниже колен такого же цвета, в неуклюжих старомодных очках и с «живенькой» зализанной причесочкой.

– Фрагмент два, без аудиоряда – пошел! – скомандовал Наум.

Стоявшая лицом к аудитории Ксюша резко развернулась – в зале раздался вздох (стон) восхищения – перед обалдевшей публикой предстала прекраснейшая женская спина в полном своем обличье – вырез платья заканчивался где-то далеко-далеко внизу – на ложбинке, разъединяющей… в общем, нет слов. В атмосфере шока, в котором находилась абсолютно вся мужская аудитория, то бишь – каждый член жюри, Ксения с грациозностью пантеры сделала несколько шагов: с каждым из них под обтягивающим платьем попеременно вздувались вверх мышцы ягодиц, просматривалась каждая линия обворожительных ног, гладкая, чуть подзагоревшая кожа на спине струилась в такт ее походке.

На последнем шаге Ксюша медленно развернулась к выучившей текст «Людмиле Прокофьевне», на какую-то секунду улыбнулась улыбкой женщины-обольстительницы, и… мгновенно стерев с лица какие-либо эмоции, занудно-менторским тоном педагога с тридцатилетним стажем – сухим, с элементами сарказма и незыблемой уверенностью в тупости обучаемых, прокаркала:

– Как видите, милочка, умение ходить – это целая наука, со своими законами, постулатами и теоремами. Да-да, милочка, именно – теоремами. И не смотрите на меня как… как актриса на экзамене по аэродинамике движущихся аппаратов.

Переход от «Багиры» к «Синему чулку» был настолько неожиданным, что офигиневший Наум, забыв отключить гарнитуру, выдал всем операторам: «Ну, ни хрена себе…» – после чего, опомнившись, глянул на мониторы, ошалел от невиданной наглости и презрения к законам профессии (все восемь камер были выставлены на Ксюшу) и рявкнул: «Что рты раззявили!!! Спины голой не видели!!! Всем взять своих!!!»

– Она решила идти не за фрагментом, – ни к кому не обращаясь, констатировал Железнов.

– И правильно делает, – Наум на секунду оторвался от мониторов, на которых «жизнь уже наладилась» – каждая камера работала по своему сектору. – Исполнить то, что сыграли Фрейндлих и Ахеджакова? Это – самоубийство.

Меж тем Ксюша продолжала творить свое видение фрагмента.

– Мы с вами будем осваивать научный подход. Вот вы, Людмила Прокофьевна, умная женщина, руководитель организации, а скажите-ка мне, из чего складывается походка женщины?!.

– Ну… я как-то не задумывалась.

– Зря. Зря не задумывались. Походка, милочка, состоит из шагов, а вернее – из одного шага. Научитесь делать правильно один шаг – будет и походка. А поэтому – делайте, что я скажу: грудь – вперед! Сзади – подберитесь!

Воодушевленная возвращением к отработанным на репетициях с партнершей фразам «Людмила Прокофьевна» втянула в себя все, что возможно, приготовившись услышать: «И пошла…от бедра…» И услышала:

– Стоять! – придвинувшись к «Людмиле Прокофьевне», Ксения без какого-либо выражения на лице продолжила неспешным нравоучительным тоном. – Для овладения манёвром грациозной походки дамам рекомендуется следующая последовательность действий…

Ничего не понимающая, «Людмила Прокофьевна» застыла истуканом.