Не глядя в глазок, Железнов открыл дверь.

– Ты? – в дверях стояла Екатерина, как всегда ухоженная, с прической, в коротком ярко-красном платье, в таких же сапогах выше колена, у ног – пара пакетов.

– Ты один?!. – изумрудные глаза Екатерины были покрыты изморозью, взгляд направлен за (!) спину Железнова.

Железнов, нисколько не смущаясь, сделал шаг назад:

– Ты считаешь, что имеешь право на подобные вопросы? Заходи, – сам же взглянул на два больших увесистых пакета. – Извини, моя помощь выглядела бы неприглядной, – однако, увидев, что Екатерина не обращает на пакеты никакого внимания, Железнов, удерживая одной рукой полотенце, обмотанное вокруг торса, вышел за дверь, собрал за ручки левой рукой пакеты в один груз и, как портовый кран, переместил их в квартиру.

Все это время Катя, стоя в коридоре, не двигалась с места, пытаясь поймать взгляд Железнова.

Один из бумажных пакетов оказался относительно тяжелым – из него торчали две макушки коробок из-под виски, по оценке Железнова – литрового калибра. Он выпрямился и кивнул головой на пакет:

– Судя по всему, разговор будет тяжелый, – бросалось в глаза, что Катя сильно напряжена, взгляд – изумрудно-замороженный. Лицо выглядит бледнее обычного, отчего помада на губах, геометрически выверенная, смотрелась также несколько более контрастно, чем обычно.

– Тяжелый. Очень, – Кате наконец-то удалось поймать взгляд Железнова. Слава Богу, ничего нового она в нем, в его взгляде, не увидела. Пока не увидела.

– А ты ожидала здесь кого-то застать? – Железнов сделал шаг из коридора в сторону комнаты. – Проходи на кухню, я сейчас, накину на себя что-нибудь.

– Ожидала. Но не хотела, – ответила Катя и, как была, в сапогах, прошла на кухню.

Появившийся через минуту на кухне Железнов, прихвативший по пути пакеты, достал из одного из них треугольный тубус с закругленными краями темно-зеленого цвета, на котором было написано «Glenfiddich», вытащил из него такую же треугольную бутылку виски, молча наполнил два пузатых бокала наполовину, поднял свой, чокнулся им с Екатерининым:

– Ну, тяжелый так тяжелый, – на едином дыхании, как стакан какого-то виноградного сока, влил его в себя, чиркнул зажигалкой, прикуривая. – Ныряй, здесь неглубоко.

Екатерина, забившаяся с ногами в угол дивана (сапоги она скинула уже здесь, на кухне), все это время так же молча наблюдала за Железновым и никак не могла унять дрожь, пронизывающую все ее тело, да что там тело – все ее существо, от понимания того, что вот сейчас, именно сейчас решится, какой будет вся ее дальнейшая жизнь. Как отреагирует сидящий напротив родной, единственный и безумно любимый мужчина, ради которого она готова отдать всё, всё, что у нее есть, только бы он был рядом, на то, что она собирается сообщить ему.

– Так кого ты ожидала, но не хотела здесь увидеть, Катя? Ты об этом хотела поговорить? И, насколько я понимаю, мы с тобой думаем об одном и том же лице.

Екатерине неимоверным усилием удалось частично погасить дрожь, по крайней мере в руках. Не без уважения к себе мелькнула мысль: «Не зря Железнов считает меня «стержнем». Она подняла свой бокал на уровень глаз, посмотрела сквозь него на Железнова и, выдохнув, по примеру Железнова, не останавливаясь, опустошила его. Взяла в руки сигарету, Железнов предусмотрительно чиркнул зажигалкой.

– Железнов, откуда у тебя такая глубокая интуиция? Это не характерно для мужчин.

– Интуиция – на мой взгляд, это не нечто необъяснимое, а способность обрабатывать и находить связь между микроскопическими факторами, на первый взгляд не связанными между собой. В определенной степени интуиция свидетельствует о глубине и эффективности аналитической деятельности подкорки, которая обрабатывает терабайты поступающей информации без построения видимых аргументированных связей и выдает «на гора» уже готовый сформированный результат. Природа как-то так устроила, что мышление мужиков заточено под логические построения, но так как в природе все равновесно, преимущества в нелогичном мышлении она отдала женщинам.

– Железнов, у тебя какое-то магическое воздействие на меня. Когда ты говоришь, я готова слушать тебя бесконечно. Но это относится не только к твоему мышлению. Ты магически воздействуешь на меня во всем, что связано с тобой.

– Катя, ты уходишь от разговора. Так что ты хочешь сказать мне о… – Железнов сознательно оборвал фразу.

– Да. О Марии Азаровой, – Катя взяла секундную паузу и выдохнула. – Я летала к ней.

– Как летала?!. – такого удивления Екатерина не видела на лице Железнова никогда.

– Самолетом, – в глазах Строевой на секунду мелькнуло озорное торжество. – Как ты знаешь, в Новую Зеландию можно добраться только либо пароходом, либо самолетом. Пароходом – долго. А самолетом – тридцать часов всего-то.

– Вчера ты мне звонила из аэропорта, – констатировал Железнов. – Это ты вернулась от нее.

– Да.

– И сегодня ты ждала ее здесь?

– Да.

Железнов несколько секунд молчал, опустив голову и обняв ее сверху руками. Когда же он поднял ее через омовение лица руками, Катя увидела жесткие колючие глаза совершенно другого человека.