– Такой момент – наступил. Действуй!

– Спасибо за поддержку, Сергей Леонидович, – ответил я.

Без стука дверь автобуса резко отворилась. Взволнованный, бледный в автобус впрыгнул полковник Халиль.

– Раис! – Голос его дрожал. – Кандагар… – здес! – он ткнул пальцем в лежащую на столе карту, – Гулбеддин! Здес! – еще раз выкрикнул Халиль. И стремительно выпрыгнул из автобуса.

Я посмотрел на часы – 4.30 25 ноября. Да – теперь каждая минута моего промедления работает на душманов. Конечно же, Гульбеддин что-то задумал…

…В автобусе тесно, душно и напряженно. Идет совещание. Докладывает генерал Петрохалко, синхронно, тихо его доклад переводит для афганцев переводчик Костин.

– Данные получены лишь от одного агента, – как обычно зычно, безапелляционно, немногословно ведет доклад начальник разведки управления ГВС, – второй агент-источник казнен Гульбеддином. Третий… пока на связь не вышел. Возможно, тоже разоблачен моджахедами.

– Две недели назад в Пешаваре на совете семи Гульбеддин именем Аллаха поклялся уничтожить 70-ю бригаду Советов, поднять восстание в двух-трех дивизиях Первого и Второго армейских корпусов, захватить Кандагар и провозгласить Кандагарскую Республику… Пойти походом на Кабул, – неумолимо звучит голос Петрохалко.

Я смотрю на лица, стараясь по их выражению лучше понять суть услышанного. Вот Рафи – он нервничает; Бабаджан – сидит с полузакрытыми глазами; Халиль – бледный, покусывает губы; Назар – командующий ВВС и ПВО ДРА смотрит горящими глазами в одну точку, готовый, видимо, к полету в любое время и в любую погоду; и только Мир Тохмас спокоен и покорен судьбе. Советские генералы и офицеры, встревоженные докладом Петрохалко, смотрят на меня, ждут моего решения…

– Осторожный Раббани, – продолжает Петрохалко,-назвал это решение Гульбеддина «сатанинским искушением» и преждевременным. Наоборот, Ахмад-Шах-Массуд поддержал Гульбеддина. Остальные – «как велит Аллах». Уже неделю Гульбеддин находится в Кандагаре, – я взглянул на Наджиба: даже ни один мускул не дрогнул на его румяном округленном лице, – позавчера Гульбеддин в Центральной мечети…

– Довольно! – не сдержался я, прервав доклад Петрохалко. – Все ясно: нас перехитрили и предали. Узел завязан крепко-накрепко, намертво. Развязать его уже невозможно. Надо разрубать. Решительно и без промедления.

Смотрю на раненого комбрига и подсознательно представляю, что ему уготовил хитрющий и коварнейший Гульбеддин.

– Не возражаете, – обратился я к Рафи и Наджибу,- если я сформулирую цели и задачи наших совместных действий?

– Щюкрен-щюкрен, – оба обрадованно закивали головами. Молнией мелькнула мысль: решай без славянского сострадания, разумом.

Я обращаюсь к Рафи, Мир Тохмасу и его советнику генералу Левченко:

– Прошу вылететь в 15-у пехотную дивизию, а вас, генерал Бабаджан, полковник Халиль и генерал Бровченко, вылететь в 7-ю пехотную дивизию. Объявить в дивизиях, что они отменно выполнили боевую задачу и уходят на отдых на зимние квартиры. Сегодня же, немедленно…

Афганские военачальники переглянулись.. Рафи по-русски:

– Поч-чемму так? – И, не торопясь, твердо продолжил: – После этого объявления никто воевать их не заставит против кого бы то ни было. Даже Гульбеддин за длинные афгани.

Все дружно зашумели и зашептали молитву.

Я, не ответив на возражение Рафи, обратился к Наджибу:

– Вам срочно надо лететь в Кандагар. Организуйте там облаву. Ловите Гульбеддина. Усильте гарнизон – введите в город 7-ю танковую бригаду Второго армейского корпуса. Министр обороны и Главком ВВС перебросят на аэродром Кандагара 666-й полк «командос» из Кабула в ваше распоряжение.

Снова афганцы дружно загудели. Снова молитва, шепотом.

– Ну, а мы, – я показал на Шкидченко, Петрохалко, Бруниниекса, Шатина, – погоняем душманов по виноградникам… Комбриг, угостил бы что ли, а?

– Так точно!

Мы выпили по солдатской кружке крепкого-крепкого чаю, заваренного в солдатском котле, и закусили тоже солдаткой, сероватой и сухой галетой. Все встали, взволнованные и напряженные. Моя седая борода трижды коснулась щек каждого афганца. Они прошептали молитву:

– Да поможет нам Аллах!

Соотечественникам пожал каждому руку. В автобусе остались Бруниниекс и комбриг. Вертолеты ушли в ночь.

Около семи часов утра три вертолета прошлись над виноградником и сбросили листовки.

Затем – тишина. Никакого движения, даже шевеления.

Бригада к бою готова – около трех тысяч отменно вооруженных воинов, БМП, танки. При поддержке авиации, вертолетов, артиллерии. Превосходство наше над моджахедами несомненное. Сила такая, что все в округе можно смешать с землей.

У комбрига поднялась температура – пулевое ранение в плечо давало о себе знать. Я попросил его лечь в госпиталь. Но он взмолился, чтобы я дал ему несколько часов – руководить боем. Я согласился.

Ровно в восемь по «Орбите» на меня вышел Ахромеев и коротко сказал: