Но он не успел завершить фразу. В распахнувшуюся дверь вбежал вертлявый человек — ну точно сравнил Олег: обезьянка в очках.

— Сердечно, сердечно благодарю вас, Олег, что дали согласие на встречу… Это большая, большая честь для меня…

За ним выросли и стали по краям двери, широко расставив ноги, как эсэсовцы, двое круглорожих блатняг. Кепки, коричневые костюмы, сапоги гармошкой.

Обезьянка удобно устроилась в кресле. Словно не слыша его любезных слов, Олег повернулся к Студенту:

— Ну что они там, уснули? Напомните, пожалуйста, о квасе с хреном…

Студент размеренно, вроде бы недовольно направился к выходу. Он уже все продумал… Апперкот… Левому — левой, правому — правой…

Хрястнули в тишине зубы. Один из блатняг, стукнувшись головой о косяк, сполз на пол. Другой — левая сработала не совсем точно — отшатнулся, скривился от боли и, склонившись набок, вытянул из-за голенища нож… Пришлось снова работать правой… В солнечное сплетение…

Теперь лежали оба. Студент виновато повернулся к Олегу:

— Извините… Сразу не вышло…

— Ничего. Садитесь к столу.

Он позвонил в желтый колокольчик, стоящий возле раскрытой тетради.

Стремительно вбежал официант. Вытянулся, преданно ожидая заказа.

— Отнесите этих пьяниц в мою машину. Да проследите, чтобы они из нее не удрали…

Глаза обезьянки дрожали под толстыми стеклами.

— Это не по правилам, Олег… не по правилам… Мы же джентльмены…

— Ошибаетесь, дорогуша, вы лишь затасканная осьмушка джентльмена, обмылок человека… — Олег говорил сонно, лениво, как и прежде, обращаясь к кому-то в темном углу. — Дипломатической беседы у нас не будет… Где деньги?

— Вот они… — Обезьянка сдвинула тарелку, выставила на край стола кожаный чемоданчик. Щелкнули запоры, и Студент ахнул: полный, битком набитый деньгами! Столько он в жизни не видел…

Вероятно, Олег заметил его ошалелое лицо и, взяв из чемоданчика три пачки, бросил перед ним на стол. Банковские ленты обозначали сумму: «пять тысяч рублей». Пятнадцать тысяч! С ума сойти…

— Это ваши. Оденьтесь прилично, постригитесь у хорошего парикмахера, сходите в баню…

Студент не верил своим глазам, своим ушам… На такие деньги можно… но его восторженно-сумбурное воображение отключил сурово-властный вопрос Олега:

— А где же валюта?

Обезьянка в кресле уменьшилась вдвое.

— Валюты нет… Ее не было в сейфах…

— Откуда у вас такая патологическая жадность? — Олег примолк, ожидая ответа от того, невидимого, в темном углу, потом внезапно поднялся: — Едем к вам домой! Но если и там не откроется тайник с валютой, то… то вам известно, как карается обман…

Обезьянка в очках с трудом втиснулась на сиденье вместительной «Победы» рядом с двойниками-гориллами. Один из двойников безжизненно откинул голову к заднему окну машины. Студент даже перепугался, жив ли? Другой стонал, зажав рот и нос грязной пятерней, из-под которой на лацканы пиджака стекала кровь.

Сев за руль, Олег протянул Студенту пистолет.

— Не сводите с них глаз. Одно движение — стреляйте…

Долго бежала машина по вечерней Москве. И все это время Студент, крепко сжимая рукоятку пистолета, со смешанным чувством затаенного страха и сладостного всевластия грозно посматривал на трех притихших пленников.

Он насторожился, а минут через десять всерьез испугался, когда наконец осознал, что за ними неотступно мчится какая-то машина, часто ослепляя его броским светом фар.

— Нас преследуют, — стараясь придать своему тону равнодушие, прошептал он.

Олег усмехнулся.

— Неужели я похож на волка-одиночку? Гляньте, впереди тоже машина. Это наш эскорт.

На пустынной набережной, подрулив вплотную к бетонному парапету, Олег остановил машину.

— Вам не кажется, Студент, что уж очень сильно смердит? Будьте любезны, вон того, крайнего, передайте старику Нептуну. Ему надо освежиться…

Это было сказано так буднично и весомо, что Студент, как робот, вышел из машины, сунул пистолет в карман и, взвалив на плечо тяжелую гориллу, перебросил его через парапет. Шумный всплеск, быстрые круги волн и снова ленивая речная гладь.

Сзади словно коротко ударили палкой по жести. Студент обернулся: вторая горилла вывалилась на асфальт, распластав руки, только ноги были вверху, в машине.

— Туда же! — донесся усталый голос Олега.

И этого вода приняла жадным всплеском, поглотила, умиротворенно отогнав волны.

Обезьянка в очках дрожала, закрыв глаза, только повторяла жалобно:

— Не по правилам, Олег… Не по правилам…

В кривом переулке их уже ждали темные фигуры. Очкастую обезьянку вытянули из машины и почти на руках понесли к дверям каменного домика.