– Я не раскаиваюсь, – продолжала Ольга. – Это ты, Марчелло, довел меня до этого своим равнодушием, и ты, если в твоей бесчувственной душе сохранились остатки совести, будешь испытывать мучения худшие, чем те, что я испытываю сейчас, и когда-нибудь поймешь, что бездействие является искаженной формой действия, а отсутствие внимания – это своего рода внимание, и когда наступит этот день…

– Ольга, – перебил ее Поллетти.

– Да? – спросила она; ее голос был едва слышен на фоне дыхания Чейн-Стокса.

– Извини меня, но я забыл получить в аптеке твое снотворное по рецепту.

Ольга грациозно встала с пола, взяла сигарету со столика и закурила. Она глубоко затянулась, выпустила к потолку облако дыма и спросила:

– Марчелло, почему ты все время забываешь выполнять мои просьбы? Вчера ты проходил мимо аптеки.

Поллетти наморщил лоб. Он всегда восхищался способностью Ольги выходить из самой неловкой ситуации без малейшего смущения.

"…а в соревнованиях специальных бронированных автомобилей "Астон-Мартин Вулкан-5" первым добился исключительно точного и поразительно удачного попадания в фаворита состязаний "Мерседес-Бенц Мертвая Голова-32".

Ольга подошла к вазе с искусственными розами и несколькими легкими умелыми движениями создала отвратительную композицию из цветов. Она почти все делала с блеском, несмотря на то, что делала почти все не так, как следует.

– Марчелло, – ее голос звучал игриво и небрежно, как всякий раз, когда Ольга начинала говорить о самых серьезных проблемах, – почему бы нам не пожениться? Это было бы так хорошо, честное слово, Марчелло, очень хорошо.

– Я женат, – ответил Поллетти.

– Но если бы ты не был женат?

– Тогда мы смогли бы рассмотреть этот вопрос с более реалистической точки зрения, – заметил Поллетти с осторожностью, приобретенной за двенадцать лет, прожитых с одной и той же любовницей.

Ольга печально улыбнулась и стала подниматься по лестнице, ведущей на террасу. На верхних ступенях она остановилась.

– У меня создалось впечатление, что ты больше не женат. Ведь ты уже получил извещение о расторжении брака, правда, Марчелло?

– К сожалению, не получил, – ответил Поллетти серьезным, честным и мужественным тоном, к которому прибегал, когда требовалось очень правдоподобно солгать. – В таких вещах нельзя торопить власти. Да и вообще брак могут не расторгнуть.

– Но его уже расторгли! Признайся. Марчелло отвернулся и принялся играть со своей маленькой электронной обезьянкой. Она напоминала ему его самого. На телевизионном экране демонстрировали третий круг состязаний на выбывание в групповых рукопашных схватках: по шесть человек с рапирами и в кожаных доспехах с каждой стороны. Испанцы, по-видимому, одерживали верх над немцами.

Ольга поднялась еще на одну ступеньку и подошла к тяжелой терракотовой вазе, которую поставила здесь накануне. Вид этой вазы и лежавшего на тахте Поллетти почему-то привел ее в ярость.

– Скотина! Свинья! Буйвол! – закричала она, схватила вазу и швырнула вниз.

Поллетти даже не пошевелился. Ваза пролетела в дюйме-двух от его головы и разбилась. Бедняжка всегда промахивалась. Ей не везло: с попаданием в цель, с преданной любовью, мужьями, свиданиями, встречами со своим психоаналитиком – ей не везло всегда. Доктор Хоффгауэр сказал ей, что она является ярко выраженной мазохисткой, пытающейся компенсировать стремление к самоуничтожению псевдоспонтанными садистскими действиями, которые, разумеется, никогда не осуществляются благодаря ее явно выраженной жажде смерти. Это очень плохо. Однако, напомнил доктор, Поллетти находится в еще худшем положении, поскольку его жажда смерти не смягчается, по-видимому, импульсами садизма, помогающими удержать ее в разумных рамках.

"Международный час Охоты" закончился, и таймер выключил телевизор. Поллетти, спокойный обладатель ничем не ограниченной гипотетической жажды смерти, встал, смахнул с головы терракотовую пыль и пошел к двери.

– Куда ты собрался? – строго спросила Ольга.

– Подышу свежим воздухом, – ответил Поллетти.

– Тогда возьми меня с собой.

– Не могу. Я иду в клуб охотников. Туда пускают только зарегистрированных охотников или жертв. – Туда можно заходить всем!

– Только не в зал номер один, он лишь для членов клуба, – возразил Поллетти, – а я направляюсь именно туда.

– Но ведь ты только что заявил, что хочешь подышать свежим воздухом.

– Совершенно верно. После того, как подышу свежим воздухом, я пойду в клуб.

– Свинья! – крикнула Ольга.

– Час! – ответил Поллетти и вышел на улицу.

– Передвижная камера один вызывает Центральную. Вы слышите меня. Центральная, вы слышите меня? Прием.