Ну все! Мне нужен предлог, чтобы увести ее из-за стола.

– Давай я покажу тебе окрестности, – предлагаю я и не даю ей ответить.

Она берет меня за руку, ее взгляд серьезен, глаза блестят.

– Извините, – говорит она Кэррику.

Я увожу ее из столовой. На кухне Миа с мамой моют посуду.

– Я хочу показать Анастейше задний двор, – сообщаю я маме нарочито веселым голосом.

На улице настроение у меня резко падает, и злость рвется наружу.

Трусики. Фотограф. Джорджия.

Мы пересекаем террасу и по ступенькам поднимаемся на лужайку. Ана останавливается, чтобы полюбоваться видом.

«Ну да, да. Сиэтл. Огни. Луна. Вода», – раздраженно думаю я и целеустремленно шагаю к эллингу.

– Постой, пожалуйста, – просит Ана.

Я останавливаюсь, сердито на нее глядя.

– Мои каблуки. Мне нужно разуться.

– Обойдешься.

Я подхватываю ее и взваливаю на плечи. Она громко верещит от неожиданности. Черт! Отвешиваю ей увесистый шлепок по заду.

– Не ори!

– Куда мы идем? – скулит Ана, подпрыгивая на моем плече.

– В эллинг.

– Зачем?

– Мне нужно побыть с тобой наедине.

– Для чего?

– Хочу отшлепать тебя, а потом оттрахать.

– Почему? – хнычет она.

– Знаешь, почему!

– Я думала, ты человек настроения.

– Анастейша, ты даже не представляешь, какое у меня сейчас настроение!

Распахиваю настежь дверь эллинга, врываюсь внутрь и включаю свет. Пока флуоресцентные лампы загораются с легким гудением, я поднимаюсь наверх, в свою берлогу. Там я снова щелкаю выключателем, и комнату освещает галогенная лампа.

Опускаю Ану вниз по своему телу, упиваясь ощущениями, и ставлю на ноги. Ее темные волосы спутались, глаза сверкают, и я знаю, что она без трусов. Хочу ее прямо сейчас.

– Пожалуйста, не бей меня, – умоляюще шепчет она.

Я ничего не понимаю. Стою и тупо пялюсь на Ану.

– Я не хочу, чтобы ты меня шлепал, только не здесь и не сейчас. Пожалуйста, не надо.

Но… Застыв на месте, смотрю на нее, открыв рот. Мы же для того сюда и пришли! Ана поднимает руку, и какую-то долю секунды я не знаю, что она намерена сделать. Чувствую, как мрак поднимается изнутри, клубится в горле, угрожая задушить, если Ана прикоснется ко мне. Но она осторожно проводит кончиками пальцев по моей щеке к подбородку. Темнота рассеивается и исчезает, я закрываю глаза, ощущая нежные прикосновения. Другой рукой Ана ерошит мне волосы.

У меня вырывается стон, то ли от страха, то ли от желания. Мне не хватает воздуха, я стою на краю пропасти. Открываю глаза, и Ана прижимается ко мне всем телом. Она запускает обе руки в мои волосы, ласково дергает, тянется ко мне губами. Я наблюдаю за ней словно со стороны, как будто это не мое тело. Я просто зритель. Наши губы соприкасаются, я закрываю глаза, когда Ана просовывает язык в мой рот. Мой громкий стон разрушает ее чары.

Ана.

Обнимаю ее, прижимаю к себе, яростно целую, высвобождая в поцелуе два часа тревоги и напряжения, мой язык властно врывается в ее рот, соприкасается с ее языком. Хватаю Ану за волосы, наслаждаюсь ее вкусом, плотно прижатым ко мне телом и чувствую, как внутри разгорается пожар.

Вот черт!

Я отстраняюсь. Мы оба тяжело дышим, Ана крепко держится за мои плечи. Не могу понять, что происходит. Я хотел ее отшлепать, но она отказала. Как сегодня за ужином.

– Что ты со мной делаешь? – спрашиваю я.

– Целую.

– Ты мне отказала.

– Что?

Она явно озадачена или просто забыла, что произошло.

– За столом, своими ногами.

– Мы же сидели за столом с твоими родителями!

– Мне никто никогда не отказывал. И это так… заводит.

И непривычно. Одной рукой обнимаю Ану за задницу и притягиваю к себе, пытаясь взять ситуацию под контроль.

– Значит, ты злишься и возбужден потому, что я тебе отказала? – хрипло спрашивает она.

– Я злюсь потому, что ты ничего не сказала мне про Джорджию. И еще потому, что ты пошла в бар с парнем, который пытался тебя соблазнить, когда ты была пьяна, и бросил в беспомощном состоянии с совершенно посторонним человеком. Разве друзья так поступают? Да, я злюсь и возбужден потому, что ты сдвинула ноги.

А еще ты без трусов. Тяну край ее платья вверх.

– Я хочу тебя, немедленно. Если не разрешишь себя отшлепать – а ты заслужила хорошую взбучку! – я трахну тебя на диване, быстро и только для своего удовольствия, не для твоего.

У Аны перехватывает дыхание, когда я глажу волосы между ее ножек, а потом просовываю в нее средний палец. Она издает довольный стон, хриплый и сексуальный. Она уже готова.

– Это мое! Только мое! Поняла?

Я то просовываю палец внутрь, то вытаскиваю, крепко удерживая Ану; она приоткрывает рот, ошеломленная, но объятая желанием.