Нурмамед с группой наиболее влиятельных старейшин выехал правителю навстречу и поздравил его с благополучным прибытием на порядочном расстоянии от Куммет-Кабуса.

А вокруг минарета уже собралось великое множество народа. Поблизости от юрты ждали те старейшины и вожди иомудских и гокленских родов, которые не вошли в группу Нурмамеда. Они смотрели на приближающийся отряд, смахивающий на все, что угодно, только не на мирную делегацию, негромко обменивались репликами. Среди них находился и Махтумкули, одетый так же буднично, как и минувшим вечером, лишь вместо тюбетейки на голове у него была черная папаха из обычной овчины.

Аннатувак глядел на пушку, усмехался, покачивая своей роскошной белой папахой.

— Один умный человек спросил: "Что ты гость — это понятно, но почему у тебя в руке нож? Правитель Астрабада на такого гостя похож: едет на мирный совет, а за собой пушку тащит. Или заранее знает, что его желания не совпадут с нашими? Так все равно пушка ни к чему.

Ему никто не ответил, лишь Махтумкули проронил:

— Об этом у правителя надо бы спросить.

Аннатувак-хан скосил на него веселый и внимательный глаз.

Светло-серый ахалтекинец пенил удила, играл под всадником, облаченным в парадный военный мундир с золотым шитьем, усыпанный драгоценными камнями. Все взоры были устремлены на правителя. Случись такое несколько лет назад, в годы царствования Надир-шаха, когда правитель был властелином, всех держал в железных руках, любого мог бросить в узилище или казнить, встреча выглядела бы иначе. Не на ногах, а на коленях стояли бы встречающие, лбом дорожной пыли касаясь, и не лица зевак, не испытующие взгляды видел бы правитель, а однообразие согнутых спин. Сейчас же никто и не помышлял падать ниц.

Правителю помогли сойти с коня. У него была высокая, статная, легкая фигура, хотя по годам он был уже не молод. С приветливой улыбкой он обменялся рукопожатием со старейшинами. Подняв левую руку, в которой держал плеть, приветствовал людей, стоящих поодаль, не осмеливаясь приблизиться к белой юрте.

Нурмамед, прижимая руку к сердцу и кланяясь, пригласил правителя войти в юрту. Правитель сделал отрицательный жест.

— Мы все не поместимся внутри. Да и душно там. Лучше разместимся здесь, под открытым небом. Секретов от людей у нас нет.

Это польстило — по толпе прокатился шумок.

Их юрты быстро вынесли паласы и ковры, бархатные подстилки, валики, подушки. Правитель сел. Расселись и его приближенные. Встречающие старейшины — стояли. Они переглядывались вопросительно и незаметно пожимали плечами, но их никто не приглашал занять места напротив правителя Астрабада.

Нурмамед-бай крикнул, оборотясь к толпе:

— Люди! Вы достойно встретили нашего высокого гостя! Вы проявили свое почтение и уважение! Теперь идите и занимайтесь своими делами! Что будет нужно, вам сообщат в надлежащее время!

Толпа качнулась, задвигалась, но не рассеялась, Многие прибыли издалека, чтобы стать свидетелями всех подробностей, а получается, что путь их напрасен? Нет, они не намерены были уходить не солоно хлебавши! Нурмамед понял это и не стал настаивать. Он дал знак рукой и сел неподалеку от правителя. Старейшины, облегченно сопя и кряхтя, стали рассаживаться и улыбаться.

Нельзя было сказать, что правитель похож на уставшего в пути человека. Ему и не с чего уставать было. На протяжении длительного пути он устраивал охоту, делал продолжительные привалы, не отказывал себе в отдыхе и удовольствиях. Потому и выглядел свежо и бодро.

Все ждали, когда он заговорит о деле. А он не торопился, он смаковал чай, произносил незначащие фразы, присматривался к людям своими острыми, еще не угасшими, серыми глазами. Наконец сказал:

— Мы прибыли, чтобы лично познакомиться с вами, установить взаимопонимание. В столь смутное время мы должны проникнуться общими заботами, поскольку эти заботы — наша жизнь и наше будущее…

Говорил он неторопливо, четко отделяя слово от слова-Сделал паузу, чтобы определить, как подействовали первые же слова на туркмен, поискал глазами ответа у старейшин, но те не поднимали глаз, не выражали заметного желания как-то проявлять свое отношение к сказанному астрабадцем, ждали продолжения. Он понял, откашлялся и собрался говорить дальше, когда внезапно со своей мягкой полуиронической улыбкой бросил реплику Аннатувак-хан:

— Взаимопонимание дело серьезное. Можно ли достичь его, когда на тебя направлено жерло пушки?

Правителю ясно было, на что намекает молодой красивый джигит. И надо было обратить эти слова в шутку.

— Неужели среди присутствующих здесь есть такие пугливые, кто считает, что пушку привезли сюда для устрашения?

— Аллах про то ведает, зачем ее привезли, — пожал плечом Аннатувак-хан. — Но до сих пор еще не было такого, чтобы со стороны Астрабада приезжали проводить той. Обычно цели бывали немного иными. Потому и сейчас при виде пушек у нас начинают поджилки трястись. — И Аннатувак-хан извиняюще улыбнулся, но неглупый астрабадец в улыбке этой увидел издевку. И изменился в лице.