— Так-то оно так, да Мартынов никак не хотит с ним заниматься. Может, ты поможешь?

Павел понял, что за ним будет догляд. Для того и навязывают Лукина в ученики. Помедлив, сказал:

— Что ж, попробовать можно. Почему не помочь человеку? Может, полюбит книги читать, перестанет пить, людей задирать.

— Ну, это ты брось. Смотря какие книги. Вот ты что читаешь?

— Разное. Сейчас Козьму Пруткова, Гоголя.

— Это какого Гоголя, об чем он писал?

— Почитайте сами, вот хотя бы "Тараса Бульбу", это о запорожцах, как воевали, интересно. А то страшные рассказы есть…

— Ну что ж, принеси мне, посмотрю. Да, вот что, Павел, ты хорошенько поглядывай за ребятами, чтобы не баловали, с рабочими не якшались. А то сегодня обедом недовольны…

— Сами знаете, всегда это бывает. Поворчать солдат любит, а дело своё выполняет.

— Твои-то выполняют, а вот другие… Ну, так книжку принеси, а то пришли с солдатом.

— Это я сейчас сделаю…

Возвращаясь в барак к своему взводу, Павел, усмехаясь, думал: "Так я тебе и сказал, что читак".

В послеобеденный час Волков вызвал трёх солдат своего взвода, взял устав, три тетрадки и повёл на берег Заха.

Устроившись в тени под развесистым карагачем, он огляделся вокруг, сказал:

— Будем писать диктовку, одновременно изучать устав. — Понизив голос, добавил: — Гляди, ребята, за Лукиным. Никаких разговоров с ним не иметь. Унюхал он что-то, по пятам так и ходит.

— Да вон он, пожаловал, — сказал Юрченко, указывая глазами на Лукина, осторожно вышагивавшего вдоль берега.

— Диктую: "Это, щу-ка, тебе на-у-ка: вперёд умнее быть и за мы-ша-ми не хо-дить".

— Её бы, проклятую, в Зах бросить, сказал Котляр.

— Щука-то отчалила, — усмехаясь, Юрченко указал на удаляющегося Лукина.

Павел, раздавая листовки, предупредил:

— У себя не держите.

— А теперь идите все вместе. Я искупаюсь, догоню.

В Городской управе проходило совещание. На нём присутствовала в числе других городских врачей Шишова. Она хотела узнать результаты расследования гибели Тамили. По некоторым сведениям, делу должны были дать огласку с воспитательной целью. За последнее время, после бурного девятьсот пятого года, часто поступали жалобы от женщин местных национальностей на жестокое обращение с ними мужчин.

Приглашён был и уездный начальник. Он подошёл к Шишовой.

— Как это, доктор, вы не учитываете местных условий? — спросил он, здороваясь.

— О чём это вы?

— Ну, вот эта ваша жалоба. Копия попала в печать. Хорошо, что напечатали краткой заметкой в отделе хроники, а то шуму было бы много.

— Мне кажется, убийство карается законом. А перед законом все равны.

— Видите ли, — помялся уездный начальник. — Для мусульман основным законом является шариат…

Городской голова открыл заседание.

— Сегодня почта принесла долгожданное сообщение, — доложил он. — На междуведомственном совещании в Петербурге решили составить проект Положения об управлении Туркестанским краем. Как вам известно, до сего времени край управлялся согласно Положению 1886 года. В связи с этим решено провести в Туркестане полную ревизию.

Необходимо срочно начать подготовку к этому важному делу. Городское хозяйство велико, и ревизия в полном объёме весьма сложна. Надо привлечь к работе господ гласных по их специальностям.

— Когда предполагается начать ревизию? — предложил вопрос один из членов управы.

— Пока неизвестно, но надо полагать, что это мероприятие продлится год и ревизия начнётся не ранее, как будущим летом.

— На повестке дня стоит вопрос: "О врачебных делах". Как это понять? — поднялся со своего места член управы Гуронов.

— Этот вопрос выдвинут нашими уважаемыми врачами и включает в себя два пункта: первый — расширение мужской больницы в старом городе. Второй — рапорт врача Шишовой о зверском избиении жены волостным управителем Ходжа Сеид Назарбаем, следствием чего была её смерть. Такие факты не должны пройти мимо нашего внимания. Дело тянется два месяца, а следствие не закончено. Надо вторично написать отношение прокурору.

Уездный начальник крякнул, разгладил седеющую бородку:

— Прошу слово для справки.

— Пожалуйста.

— Волостной Ходжа Сеид Назарбай является потомком самого пророка…

— Но убивать жену ему не положено, — бросил кто-то реплику.

— Я хочу только сказать, что он был так потрясён смертью жены, что месяц тому назад отбыл в Мекку для совершения хаджа.

— Как же это вы выпустили его из-под своей ферулы? — спросил Гуронов.

— Ищи ветра в поле. Хадж в Мекку продолжается не менее двух лет. Улизнёт куда-нибудь в Кашгар или в китайскую провинцию, — заметил другой член управы.