Сегодня в Тур возвращалась победоносная Дева!

По такому случаю дофин распорядился устроить пышный приём, не стесняясь в средствах. И, конечно же, провести по всем правилам рыцарский турнир, которые со времен победы при Бурже вообще не проводились, а до этого, из-за жалкого положения дофина – как финансового, так и морального, устраивались кое-как. Теперь же турнир обещал быть роскошнее тех, что помнились со времен покойного короля, потому что стольких славных имён, собравшихся в одном месте, не только Тур – вся Франция не помнила со времён Азенкура. Подросли сыновья павших в том сражении рыцарей, и им победа под Орлеаном словно подсказала – надо сплотиться и в едином порыве и отомстить за честь отцов! Появилась надежда в лице чудесной Девы, и теперь даже колеблющиеся и не верящие в дофина дворяне стали спешно собирать отряды в своих поместьях, чтобы примкнуть к армии законного французского короля.

Да и самого Шарля мало кто помнил таким радостным и оживлённым, как в дни после снятия осады.

– Я хочу праздника и хочу этот турнир! – возбуждённо говорил он каждому, кто имел хоть какое-то отношение к устройству встречи Девы и войска. – Хочу увидеть славнейшие гербы Франции на СВОЁМ ристалище! И хочу, чтобы Жанна тоже могла принять участие!

Дофин даже собирался организовать её посвящение в рыцари, чем вынудил мадам Иоланду рассказать, что Карл Лотарингский уже сделал это в своём замке.

– Почему же он не сообщил об этом? – удивился Шарль.

– Потому что это было всего лишь мнение Карла о никому не известной девушке. Оно не должно было повлиять на ваше, сын мой, – ответила герцогиня. – Он сообщил о её рыцарстве мне, предлагая самой решить, что с этим делать, и я рассудила, что вашему величеству никто не указ. Зато, с другой стороны, великодушный поступок герцога нам очень помог. Разве могли ВЫ произвести Жанну в рыцари до того, как она одержала такую славную победу?

– Нет, конечно!

– И правильно! Над вами смеялась бы вся Европа, окажись она самозванкой. Но великодушный поступок герцога позволил вашим военачальникам считать девушку в чём-то равной себе и, не теряя чести, следовать за ней…

– Я отправлю герцогу подарок! – воскликнул Шарль и шутливо погрозил герцогине пальцем: – Всё-таки вы большая интриганка, матушка – всегда всё знаете, а говорите мало!

– Вам достаточно только спросить, сын мой, и я готова рассказать всё, что и вам угодно будет знать.

– Кое-что угодно, – улыбнулся Шарль. Сегодня выражение «матушкиных» глаз его не раздражало. – Я никак не могу придумать, чем наградить Жанну. Подскажите, мадам, сделайте милость, вы ведь достаточно долго общались со всякими пророчицами и знаете, что они ценят более всего.

Мадам Иоланда неопределённо пожала плечами.

– Жанна – воин. Для неё, как мне кажется, посвящение в рыцари и было бы достойной наградой. Но, коль скоро это уже случилось, вы можете пожаловать ей серебряные шпоры…

Шарль задумчиво смотрел в окно.

– Золотые, – пробормотал он, словно пробуя слово на вкус. – Золотые шпоры, матушка… Я король, и имею право…

– Бесспорно.

Глаза дофина и герцогини встретились.

– Что вы имели в виду под этим «бесспорно»?

– Только то, что вы действительно король, мой дорогой.

– А вы, мадам, по-прежнему, моя драгоценная матушка…

* * *

Однако, ни вернувшееся расположение дофина, ни празднества, да и, что греха таить, ни проснувшееся в ней, чисто женское желание блеснуть новым – таким символическим – нарядом, не радовали герцогиню так, как радовало ощущение СВЕРШИВШЕГОСЯ!

Накануне приезда Девы, в Тур вернулись некоторые военачальники с отчётами, в том числе и де Ре, который, сославшись на то, что к дофину теперь нелегко попасть, первым делом пришёл к мадам Иоланде и попросил о встрече с глазу на глаз. Мадам не отказала, и де Ре, вкратце поведав о ранении Жанны и про её подмену, сразу перешёл к главному.

– Прошу простить мою дерзость, мадам… Прекрасно знаю, как опасно с вами хитрить, поэтому спрошу прямо – кто та девушка, которая приехала с Жанной из Лотарингии, и которую прячут сейчас под видом её пажа?

На бесстрастном лице герцогини не отразилось ничего. Или почти ничего… Разве только самую малость – от неожиданности, что барон догадался – но в целом мадам Иоланда ничем не выдала ни растерянности, ни испуга, ни чего-либо другого, что де Ре так жаждал увидеть.

– Я вас не понимаю, мессир.

– Увы, ваша светлость, я уверен, что о второй девушке вы прекрасно осведомлены, и мне приходится быть дерзким и просить у вас объяснений, потому что… не знаю… я случайно догадался, и теперь не могу не думать… А думая, я делаю выводы, которые могут оказаться ошибочными… или верными, но всё равно, это будут лишь догадки, тогда как мне необходимо знать то, что есть на самом деле!