– Мы сами кого угодно пришлем, в смысле пошлем, – хмыкнул Нерейд, но сын Ягуара ничего не услышал.

Правитель ольмеков был обвешан золотом, точно елка шишками. На груди висел массивный диск с изображенной на нем головой ягуара, в ушах бренчали капельки серег, руки украшали перстни в виде когтей.

В руке Акатль держал топорик из зеленого камня с неизбежным пятнистым хищником на лезвии, а щеки и лоб его покрывала татуировка, придающая правителю сходство с ягуаром.

– Они прямо одержимы этим зверем, – донесся до Ивара шепот Ульва. – А золота, золота сколько. Мне бы столько хватило до конца дней.

– Тихо! – буркнул конунг.

– … и приглашаем вас на праздник, – закончивший речь Акатль глянул на чужаков вопросительно. – Следуйте за мной.

Развернувшись на месте, он с негромким звоном махнул рукой, и огромная толпа пришла в движение. Ударили барабаны, запели флейты, что-то завыли жрецы, воины взмахнули топорами.

Посланец вскочил и начал отряхиваться.

– Что же, пойдем, – сказал Ивар, остро жалея, что из-за жары поленился надеть кольчугу. – Не накормят, так хоть сами съедят…

– Или богу скормят, – добавил Нерейд.

Сын Ягуара шагал неспешно, с обочин ему под ноги летели цветы. Проплывали мимо хижины, похожие, как щенки из одного помета, виднелись улыбающиеся, довольные лица.

Под ногами взрослых шныряли дети, слышались тонкие голоса.

У каждого перекрестка стояли вкопанные в землю каменные столбы, квадратные в сечении, и каждую их грань покрывали рисунки и надписи из корявых значков, похожих на расплющенных насекомых. Среди них часто попадалась оскаленная усатая морда.

Пирамида приблизилась, открылась площадь у ее основания, начало ведущей на вершину лестницы. Стали видны огромные, высеченные из камня головы, лежащие на земле, точно капустные кочаны на грядке.

– Глаз Одина! – только и смог сказать Ивар, глядя на них.

В высоту головы превосходили человеческий рост, макушки их закрывало что-то вроде шлемов, а лица покрывала тонкая сеть линий, складывающаяся в рисунок, придающий сходство с ягуаром.

– Прежние конунги? – предположил Ивар вполголоса.

– Думаешь, были такие здоровые? – усомнился Нерейд. – Что-то я не верю…

– Гости из дальних стран, – Акатль с величавой неторопливостью повернулся. – Наши воины покажут для вас танец Ягуара, явят снисходящую на них силу Прародителя…

Толпа окружила площадь, в середку, оставленную свободной, вышли двенадцать обнаженных мужчин.

Под лоснящейся от пота кожей перекатывались мускулы, тела были обнажены, на лицах красовались маски, изображающие того же ягуара, а на головах колыхались перья.

Танцоры одновременно подпрыгнули, выкрикнули что-то нечленораздельное, и под гром зарокотавших барабанов ринулись друг на друга. Ивар сначала подумал, что начнется банальная свалка, но танцоры принялись скакать, поджимая ноги и виляя задами.

– Точно кошки… – заметил Нерейд.

– Ягуары, – поправил Ивар.

Темп убыстрялся, прыжки становились все выше, мелькали руки и ноги. Зрители смотрели, словно оцепенев, глаза не отрывались от танцоров, издававших хриплое рычание.

В один момент Ивару показалось, что не люди прыгают перед ним, а громадные хищники играют на поляне среди джунглей, хлещут хвостами по спинам, выпускают и убирают когти.

Он потряс головой, но видение не исчезло, услышал, как за спиной вздохнул кто-то из молодых викингов.

– Довольно, – Акатль поднял руку, и танцоры остановились, в бессилии рухнули на утоптанную землю.

Бока их тяжело вздымались, в глазах царило безумие, капал, впитываясь в пыль, густой пот.

– Отец наш, Ягуар, доволен, – сказал правитель ольмеков. – Настало время почтить его.

Он, не глядя, отбросил топорик, один из жрецов поймал его и благоговейно прижал к груди. Акатль снял украшения, развязал завязки плаща, подхваченного раболепными вельможами.

– Готова ли жертва? – голос оставшегося в набедренной повязке и сандалиях правителя прозвучал грозно.

Из толпы выступили двое воинов, вытолкнули обнаженного человека с диким взглядом.

– Вот он, господин, – сказал один из жрецов.

– Иди вперед, – приказал сын Ягуара.

Ивар, мельком увидевший лицо правителя, вздрогнул – глаза у того стали желтыми, точно у громадной кошки, а каждый глаз пересекла вертикальная трещина зрачка.

Обнаженный судорожно кивнул и побежал к пирамиде. Акатль и еще четверо жрецов двинулись следом. Когда Ивар сделал было шаг вперед, на плечо ему опустилась рука, а голос посланца прошептал: