– Сейчас, сейчас!

Добрая директорша жалобно посмотрела на Глеба, пояснила шёпотом.

– Начальство! Прошу, извините…

Соблюдая приличия, пришлось выйти на крыльцо.

Духота разгорающегося дня ошеломила, не хотелось делать ни шагу навстречу огромному солнцу, поэтому капитан Глеб остался стоять в тени крохотного навеса.

Через минуту на крыльцо выскочила, роняя какие-то бумаги из раскрытой папки, директорша.

– Вы уж извините, действительно, всё как-то не к месту…! Начальство вызывает, наши отчёты за прошлый квартал вдруг им, видите ли, срочно понадобились! То не вспоминают про нас месяцами, то срочно прибегай! Извините…

– Вы скоро вернётесь?

– Да к обеду-то точно буду! Они ведь вызовут, тревоги напустят, а дела-то никакого серьёзного, оказывается, и нет. Всегда у них с вывертами! Через часик отпустят. Так что, если что срочное…

– Я дождусь.

«Ягодки, ягодки…. Жарища-то какая!».

За углом здания звякнули жестянки.

– Привет.

– Привет, привет…. Ты давно здесь?

Потный, без рубашки, в тяжеленных башмаках, с двумя пустыми вёдрами Иван угрюмо встал перед Глебом.

– Минут двадцать уже, с директором вот твоим уже успел поговорить. А ты как?

– Доживаю.

– Паникёров – к стенке. Пошли куда-нибудь под деревья, в тенёк отойдём.

– Давай…

Не обращая внимания на табличку «По газонам не ходить!» Иван протопал по траве мимо рододендронов, направляясь в густую тень у подножия старой черёмухи.

– Не оштрафуют?

– Иди ты со своим юмором…

Иван развалился на газоне, опершись голой спиной о корявый ствол дерева. Молча достал сигареты, закурил. Капитан Глеб присел перед ним, покусывая травинку.

– Ты с Марией ещё не встречался, не узнавал, когда похороны?

Иван отвернулся, сплюнул, было видно, как на его небритых щеках заблестели струйки слёз.

– Чего молчишь?

Глеб взял Ивана за руку.

– Ну, чего ты, на самом-то деле? Прекращай, давай…. Дела надо делать, Ванька, заниматься чем-нибудь нужным. Про похороны ты почему ничего точно не узнал, а?

– Вот в этом к ней мне идти?!

С силой подняв ногу, Иван грохнул по земле рваным и пыльным башмаком.

– Чего я к ней попрусь-то?! Кто я такой? Родственник отыскался, в драных штанах! А похороны…. Чего мне надевать-то?! Там же профессора будут, торжественно…

– Ладно!

Сначала легко вскочив, капитан Глеб сразу же, с такой же небрежной лёгкостью, шлёпнулся на траву рядом с Иваном, обнял того за плечи.

– И в отсутствии штанов всё дело?! Тоже мне, моряк, проблему нашёл, сопли без серьёзного повода распустил! Без штанов с интеллигенцией общаться? В первый раз, что ли…?! Да, Ванька, успел ты накуролесить с личной биографией порядочно, но сейчас совсем не время по этому поводу страдать. Ты же мужик, а Марии твоей как раз крепкое плечо сейчас и нужно, чтобы с такой страшной бедой справиться! Помоги ей, пусть она плачет, а ты – действуй! Да и для дочки своей хоть что-то в этой жизни сможешь сделать…

– А чего мне делать-то?!

Отвернувшись, Иван рыдал, вытирая лицо о жёсткую черёмуховую кору.

– Перестань ныть, для начала!

Капитан Глеб Никитин поднялся, потянул за плечи Ивана.

– Встань. Вот, держи…. Нет, впрочем, деньги я тебе сейчас не дам. Ближе к вечеру заглянем вместе с тобой в магазин, переоденем тебя по полной программе. Так, с этим решено…. Утрись. Стой! Подойди-ка сюда. Быстро, без аргументов!

Глеб вытащил из травы зелёный пластиковый шланг, приоткрыл кран.

– Умывайся!

Уворачиваясь от тёплой, согревшейся за утро в длинном шланге, воды, Иван одной рукой начал тереть глаза, другой – нехотя водил по своему потному впалому животу.

– Да не так, Ванька, не так нужно жизнь принимать!

Капитан Глеб вывернул водопроводный кран до упора.

Сверкающая сильная струя взлетела ввысь, потом угрожающе качнулась в одну сторону, в другую, пока Глеб не приноровился и не направил её прямо в лицо Ивану.

Тот заорал, заохал от внезапного прозрачного холода.

– Отстань! Не надо, Глеб! Я же весь промок…! Хватит!

– Лимит такой удивительной процедуры для тебя установит сама природа, в лице своего благородного представителя, то есть, меня! А я….

Глеб перекрестил, почти сбил с ног Ивана мощной струёй, разом насквозь намочив и его рабочие штаны, и пыльные рваные ботинки.

– А я…, я призван смыть с тебя и пыль веков, и слёзы раздумий! И не прекращу, пока ты не станешь сильным, смелым и ловким!

Два взрослых мужика орали, хохотали, вырывали из рук друг друга изворотливый шланг, пока Иван окончательно не упал на траву, задыхаясь и от холодной воды, и от изобилия счастливого, свободного дыхания.