— Мано с нами нет. Он отправился на Вершину. Сказал, что хочет попытать счастья. Вот так, — жестко проговорил он.

— Возможно, на Вершине ему улыбнется удача, — прибавила госпожа Ассельдор. — Он не создан для жизни на ферме. Надеюсь, он будет нам писать.

У Мии и Маи глаза покраснели от слез, теперь они не притворялись. Два брата молча смотрели в свои тарелки. Тоби почувствовал, что они не могут смириться с решением Мано уйти из дома и нескоро его простят.

Надежды госпожи Ассельдор оправдались. Через два месяца от Мано пришло первое письмо, полное радужных планов на будущее. Он сообщал, что нашел отличную работу в сфере торговли и уверен в скором продвижении по службе, поскольку начальник выделяет его среди других подчиненных.

Вся семья обрадовалась письму с Вершины, будто дару небес: все без конца читали и перечитывали его. Мужчины оттаяли далеко не сразу, зато дамы были безмерно счастливы. Госпожа Ассельдор неустанно твердила:

— Ну я же говорила… У каждого свой путь…

На ферме Сельдор чтение писем от Мано превратилось в особый ритуал. Все рассаживались вокруг стола. Госпожа Ассельдор водружала на нос миниатюрные очки. Поначалу у нее от волнения дрожали руки и срывался голос, но постепенно это прошло.

Судя по письмам, Мано сделал головокружительную карьеру. Его начальник, человек пожилой, постепенно отошел от дел и передал управление предприятием в руки Мано. А тот умудрился создать еще одно, дочернее предприятие, приносящее больше прибыли, чем основное. Итак, он стал главой двух торговых фирм. Мано обещал, что приедет их навестить, как только освободится. Хвастался, что у него в шкафу хранится пятьдесят семь модных галстуков. Ассельдоры понятия не имели, чем занимаются торговые фирмы и для чего нужны какие бы то ни было галстуки, но дружно повторяли как заклинание: «У каждого свой путь».

Тоби часто рассказывал родителям об успехах Мано. Ведь других вестей с Вершины никто не получал. Майя Лолнесс разделяла всеобщее восхищение сметливым и удачливым юношей.

Один только Сим каждый раз качал головой с озабоченным видом:

— Любопытно, очень любопытно… Но отчего твой друг Мано не пишет ничего о том, что творится на Вершине? Как там люди живут, что нового происходит?

— Он написал, что у предприимчивых людей есть масса возможностей преуспеть. Что все развивается очень быстро.

Лицо профессора Лолнесса сохраняло недовольное выражение: к быстрому развитию он относился настороженно. Сим продолжал ворчливо:

— Я по-прежнему убежден, что на Вершине с каждым годом все меньше счастливых людей, а младший Ассельдор и ему подобные — скорее исключение из правила. Информации у меня нет, зато интуиция неплохая.

— Сим, — взмолилась Майя, — опомнись! Сын принес добрые вести с Вершины, а ты все ворчишь и ворчишь. Неужели нельзя хоть ненадолго отвлечься от мрачных мыслей?

— Я бы и рад, — вздыхал Сим, возвращаясь к своему небольшому письменному столу.

На Нижних Ветвях одним только Ассельдорам приходили письма с Вершины. Представьте, каково было всеобщее удивление, когда сюда прибыло послание от самого Верховного Совета!

В Онессу его доставили в начале августа, и адресовано оно было Лолнессам. Посыльный с маленькой головой и желтым, как перга, личиком обнажил в неприятной улыбке редкие зубки. Тоби с родителями впервые увидели форму служащих Мича: черную шляпу, кожаный плащ, тяжелые башмаки. Малоголовый протянул письмо Симу Лолнессу.

— Я подожду ответа во дворе, папаша, — осклабился он.

Да, обращаясь к профессору, посыльный назвал его «папашей». И к тому же бесцеремонно прихватил с его стола бутылочку ореховой настойки.

Пять лет назад отец Тоби взял ее с собой, отправляясь в изгнание. И с тех пор каждый день после обеда выпивал по капле, задумчиво глядя на огонь.

Ореховая настойка — напиток очень редкий и ценный. Орехи иногда прятали в дуплах Дерева белки. Само собой, в свое время Сим опубликовал небольшое эссе под названием «Откуда берутся орехи» — поэтическую фантазию о жизни вне Дерева. Он выдвинул гипотезу о существовании других деревьев и предположил, что на одном из них вполне могут созревать орехи. Коллеги-ученые с раздражением посоветовали автору выбрать что-нибудь одно: науку или поэзию. Профессор постеснялся ответить, что давно уже выбрал и науку, и поэзию.

Итак, на глазах удивленных Лолнессов Малоголовый прошествовал с ореховой настойкой во двор, уселся на солнышке и принялся ее смаковать.

— Папа, он унес твою бутылку! — возмутился мальчик.

— Ничего, сынок. Пускай. Он устал с дороги…

Многие годы Лолнессы не получали писем, и профессор долго вертел конверт в руках, словно раздумывая, с какой стороны его лучше вскрыть.

— Пойдем, Тоби, — Майя хотела увести сына.

— Нет, останьтесь. Мы прочтем его вместе.

Сим сел спиной к окну и начал читать вслух: