Арес кивнул, гадая, будет ли вообще кто-нибудь из его народа способен к воскрешению еще через пару тысяч лет.

Тут наушник Ареса включился, и заместитель доложил ему:

– Сэр, у нас новый оборот. Террористы захватили заложников.

«Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки», – улыбнулся генерал.

Изида была напугана, но не настолько, как окружающие. «Это настроит против рабочей фракции весь мир», – подумала она. И это положит восстанию истинный конец, станет последней каплей, заставив граждан прибегнуть к радикальным мерам. Изиде оставалось лишь догадываться, что это будут за меры. Но тут она шагнула вместе с очередью вперед и выбросила вырисовывающиеся сценарии из головы.

– Твой номер двадцать девять триста восемьдесят три, – сказал мужчина. – Какой у тебя номер?

– Двадцать девять триста восемьдесят три, – ответила Изида.

Поодаль от очереди двое мужчин спорили.

– Ты роешь нам могилу.

– Я спас нас, Ликос. Я сделал то, на что у тебя кишка была тонка.

Второй – Ликос встретился с Изидой взглядом и застыл, будто узнав ее.

Человек в маске, раздающий номера, дал знак подойти следующему в очереди, а Изиде сказал:

– Двигайся, двадцать девять триста восемьдесят три.

Изида зашаркала вперед, присоединившись к стоявшей впереди группе, но Ликос, остановив ее, отвел к человеку, с которым спорил.

– Вот о чем я говорю, – сказал он, указав на Изиду. – Ты знаешь, кто это?

– Конечно. Заложница. Какой у тебя номер, заложница?

Изида открыла было рот, но Ликос перебил ее:

– Не отвечайте. Ее зовут доктор Тритея Изида. Она эволюционный генетик…

– Уж извини, среди моих знакомых не так много эволюционных генетиков… – поднял ладони оппонент Ликоса.

– Она создала генную терапию, которая даст нашим людям возможность делать все то же, что умеют интеллектуалы.

Вождь повстанцев промолчал, и Ликос продолжал:

– Завтра она представляет результаты своих исследований перед полным Форумом, во всяком случае планировала, пока мы не взяли ее в заложники. Она была сторонницей нашего дела. – Ликос пристально взглянул на нее. – Надеюсь, будет и дальше и примет наши извинения за варварские методы некоторых из членов нашего движения. – Он замолчал, ожидая ее ответа.

– Я… да. Принимаю.

– Теперь мы вас отпустим, – продолжал Ликос. – И надеюсь, вы все-таки произнесете эту речь завтра.

– Непременно, – кивнула Изида.

Ликос повел ее прочь.

– Если только ее послушают после того, что мы тут натворили! – крикнул им вслед другой.

Ликос повел ее по коридорам, не заговаривая с часовыми, а просто кивая им и проходя мимо. Когда они остались перед зданием один на один, миновав последний пост, он сказал:

– Я искренне сожалею о случившемся с вами. Мы выпустили ситуацию из-под контроля. Пожалуйста, передайте это, будете ли вы читать свой доклад или нет. Что-то надо делать. Эти методы характерны лишь для ничтожного меньшинства из нашей массы. Мы готовы идти на любые жертвы, которые придется понести.

Совет уже пребывал в полнейшей панике, и это весьма порадовало Ареса. Только этого он от них и хотел.

Говорила Номос, и Арес уселся во главе стола, по большей части пропуская ее слова мимо ушей.

– Революционеры просто вытерли ноги об эти ваши войска.

– Они не способны сражаться, – подхватил другой член Совета.

– Совершенно верно, – ответил Арес, вставая.

– И каково же ваше решение, генерал? – спросила одна из женщин.

– Услышите об этом завтра на Форуме.

Еще один член Совета грохнул кулаком о стол для совещаний:

– Я хочу слышать это сейчас! До завтра мы можем и не дожить. Рассмотрим все варианты, дамы и господа. Не можем ли мы создать патоген, выборочно воздействующий только на рабочих? Обойтись малой кровью и велеть стражам бомбардировать оккупированные зоны?

В комнате поднялся гам, и Арес тихонько выскользнул за дверь. Как ни странно, уверенность, что сражение неминуемо, подействовала на него лучше всякого снотворного.

Назавтра на Форуме Арес сидел в председательской ложе, молча глядя, как оратор за оратором поднимаются на центральный подиум и кричат свои воззвания трем тысячам зрителей в аудитории и еще десяткам миллиардов по всему миру. О таком моменте мечтает каждый политик – ситуация, которая скажется на грядущих поколениях. Одно голосование, гарантирующее, что их запомнят, что их ничтожные имена и лица внесут в исторические летописи и обессмертят. Они пихались локтями, чтобы оказаться в лучах прожекторов, чуть ли не спотыкались друг о друга, обеими руками цепляясь за каждую секунду славы. Половину времени потратили на споры о самом времени – сколько осталось у текущего оратора, сколько хватил лишку предыдущий и сколько выделяется нынешнему переливателю из пустого в порожнее. Это зрелище не оставляло никаких сомнений по тому поводу, отчего распалось согласие.