Занкан сунул Эуде кошель в руки и вышел из комнаты.

Эуда какое-то время стоял, не шевелясь. В руках у него были огромные деньги. «Ну вот я богат, а теперь что?» — думал он.

Стояло лето. В Арагвиспири созревала ежевика. В субботу утром Бачева сидела в своей комнате и читала Книгу Руфь. Занкан со слугами молился в молельной комнате, Иохабед перед зеркалом наносила на лицо румяна. В комнату Бачевы через окно влетело письмо. Бачева изумленно уставилась на листок бумаги, похоже, она испугалась и какое-то время не подходила к нему. Наконец решилась, встала, подняла с пола листок, со страхом раскрыла и стала читать.

«Письмо ангелу моей жизни от меня!

Именно так, Бачева, ты — ангел моей жизни, кабы не ты, моя жизнь ничего не стоила. Я знаю, ты ни разу не взглянула в мою сторону, и тебе безразлично, что я считаю тебя ангелом своей жизни, для тебя я — пустое место. Ну и что, меня это совсем не волнует! Я — твой раб, пыль с твоих ног! Главное — это ты, главное то, что ты существуешь, дышишь, смеешься, говоришь.

Таких, как ты, подстерегает множество опасностей. Молю тебя, будь осторожна, береги себя, ибо от твоего благополучия зависит моя жизнь. Я живу для того, чтобы любоваться тобой. Хотя бы издали.

Тот, чьим ангелом жизни является Бачева, дочь Занкана и Иохабед».

Слезы выступили на глазах у Бачевы — ей вспомнилось время, когда Ушу засыпал ее письмами. С тех пор, казалось Бачеве, прошла целая вечность. Она утерла слезы и перечитала письмо. Потом прочла еще раз и задумалась. Кто же написал его?

Подобного ликования не помнила столица Грузии. Это ведь не шутка — супругом царицы Грузии должен стать иноземец! И этот иноземец не забирает к себе невесту, а сам прибывает в Грузию! Все праздновали приезд Юрия Боголюбского в Грузию — и стар, и млад, и богач, и бедняк. Бедняки особенно. Именно неимущие обычно связывают свои надежды с новыми правителями, каждый из них полагает, что новый царь будет из кожи лезть ради него. Народ ликовал: русский князь берет в супруги царицу Грузии, солнцеликую Тамар! Весь мир смотрит на нас, весь мир говорит о нас! Ликование чувствовалось повсюду — на площадях и базарах, в караван-сараях и богатых хоромах. Впрочем, радуясь, большинство интересовалось, а где находится эта Русь и какие они — росы: черные, как арабы, или светлые, как мы? Были и такие, кто утверждал, что росы те же скифы, но где живут скифы, севернее или южнее Персии, — сказать никто не мог.

Царский двор держал под надзором все, что творилось в городе. Соглядатаи рыскали по базарам, площадям, караван-сараям и доносили своему начальству все, что видели своими глазами и слышали своими ушами, начальство передавало сведения помощникам амирспасалара [21] , иначе как он мог отойти ко сну, не зная всего до мельчайших подробностей. Городские новости и слухи услужливо докладывали и мамиде Русудан — ей хорошо было известно, что нравилось грузинам в Юрие Боголюбском. Утром за завтраком она сообщала племяннице все, что узнавала накануне, и как-то раз добавила:

— Ты была права, когда говорила, что следует сперва хорошо узнать его, вот видишь, народ раньше тебя узнал, каков он, и, мне кажется, даже полюбил его.

Тамар в ответ только покачала головой. «Узнал или с чужих слов повторяет?» — подумала она, но ничего не сказала. Да и что ей было возразить? Боголюбский оказался красивым, стройным, привлекательным молодым человеком. А народ придавал внешности большое значение.

День свадьбы назначила мамида Русудан. Сколько времени уже княжич гостит в Тбилиси, сказала она, откладывать венчание не имеет смысла, и назначила день, тем более что Абуласан уже дважды докладывал ей, для венчания все готово, и народ ждет не дождется, когда царица изволит выйти замуж. Но прежде чем состоялось венчание, опять же по инициативе мамиды Русудан, Юрию Боголюбскому сменили имя на Георгий. Крестными были Парнавазисдзе и Абуласан. Надо было видеть, с каким благоговением на лице стоял Парнавазисдзе рядом с будущим супругом царицы. А вот в душе у Палаванди царила стужа. Выходя из церкви, он хлопнул по плечу Тарханисдзе, вздохнул и прошептал:

— Не тужи, и у нас во дворе зацветет миндаль!

Абуласан решил, что венчание должны праздновать все — Грузия выходила замуж за свое будущее! Это вызывало у Палаванди искренний смех.

— Абуласан хочет, чтобы рос стал зятем каждой улицы, каждого проселка, может, он и сам пойдет за него! — язвил он.

Так или иначе, свадебные торжества начались. Каждый квартал Тбилиси старался внести свою лепту в общее веселье. За Курой в Исани ликовали арабы, на этом берегу — в Харпухи, Петхаине, Ортачала — веселились грузины, иудеи, армяне и представители иных народностей.

Свадебные торжества длились две недели. Люди праздновали, угощались, радовались друг другу. Угар безудержного веселья был настолько велик, что Екатерина Ивановна — отныне уже мать царя-супруга, почти царица — воскликнула: «Как прекрасна была бы Грузия, не живи в ней сразу столько грузин!» Эти слова дошли до ушей, но не до сознания грузин. Те, кто понял, что имела в виду мать царя-супруга, лишь усмехнулись в бороду. Вот и все!

Да что там простодушное восклицание Екатерины Ивановны, полной жизни миловидной русской женщины! Грузинские вельможи в угаре веселья и свадебных торжеств не обратили внимания и на то, что творилось у них под носом, в Шавш-Кларджети. А дело в том, что у границ Грузии собрались вражеские полчища. Противнику хорошо было известно о торжествах в царском дворе. Знал он и то, с каким самозабвением предаются обычно веселью грузинские вельможи. Вот он и подсчитал, сколько времени будет праздновать Грузия свадьбу царицы, и на третий день после венчания, когда ликование грузин достигло зенита и всем казалось, что жизнь прекрасна и удивительна, враг напал на Шавш-Кларджети. Сперва сровняли с землей весь край, а потом начали грабить и вывозить то, что стоило грабить и вывозить. Гузан Таоскарели узнал об этом через неделю на свадебных торжествах.

Тут уж ему стало не до торжеств. Не дождавшись предложений о помощи, он велел снарядить коня и отправился в путь. А вельможи продолжали пировать.

Гузан Таоскарели собрал месхов и начал готовиться к борьбе с турками. Он спешил, думал покончить с ними дня за два, освободить занятые земли и вернуться к окончанию свадебных торжеств. Но турки оказались проворнее его, пока он составлял планы их уничтожения, они напали на Гузана, разбили его войско, а самого взяли в плен. Говорили, полководец Боцо чудом избежал пленения.