Свойство законности приговора вытекает из уголовно-процессуального принципа законности. Все решения суда должны быть законными, обоснованными и мотивированными (ч. 4 ст. 7 УПК). Поэтому решение суда должно быть юридически правильным. Законность приговора означает, что он по своей форме соответствует закону, по своему содержанию основывается на материалах дела, которое было расследовано и рассмотрено судом в точном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Законность приговора означает также, что правильно применен уголовный закон и все иные законы [1344] .

Правосудность приговора есть комплексное качество его, включающее законность, обоснованность (но также мотивированность — убедительность) и справедливость. Истина объективная (референтная), как результат рационального познания объективной реальности, оценки фактов по делу, и правда нравственная, «понятая» совестью судьи, в идеале должны сочетаться. Но моральной правде, справедливости, очевидно, надо отдать приоритет по сравнению с объективной достоверностью. Ведь последняя может быть только вероятной. Поскольку результат рационального доказывания представляет собой вероятное знание, постольку окончательный вывод судья делает, руководствуясь совестью. Критерий об отсутствии разумных сомнений — это нравственный императив, которым судья должен руководствоваться при решении вопроса о виновности обвиняемого по предъявленному обвинению, когда необходимо оценить доказательства и в пользу этого вывода, и против.

Разумные люди, использующие свои чувства и рациональные способности, могут устанавливать истины, относительно которых у них не будет причин сомневаться. «Истина на суде есть убеждение судьи, а убеждение судьи основывается, во многих случаях, на гипотезе» [1345] . Это убеждение основывается не на познанной ими «объективной истине», а на отсутствии у них «разумных сомнений» полагать обратное. Сказанное означает, что любой здравомыслящий человек пришел бы в данном случае к такому же решению.

Полагаем, объективность данным, которые используются аргументатором в суде в качестве посылки для своего умозаключения, придает большая посылка — общее место, не требующее доказательства, принимаемое слушателями за объективное по вере, по убежденности. При этом законодательная конструкция статьи 17 УПК РФ, закрепляющей принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению, не включает в себя каких-либо положений, допускающих возможность произвольной оценки доказательств вопреки законам логики, как совершенно справедливо отметил Конституционный Суд РФ в определении № 183-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шулятьева Алексея Викторовича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 17 УПК РФ». Напротив, в ней содержится указание судье, присяжным заседателям, прокурору, следователю и дознавателю при оценке доказательств не только исходить из своего внутреннего убеждения и совести, но и основываться на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств и руководствоваться законом, что должно исключать принятие произвольных, необоснованных решений [1346] .

Разумеется, формальная законность и убедительность результатов судебного познания еще не достаточны для того, чтобы приговор был «истинным». Только при совокупности всех трех качеств: законности, обоснованности и справедливости приговор суда приобретает значения акта правосудия. Справедливость есть такая оценка судом обстоятельств дела, личности подсудимого и принятие такого решения, которое отвечает назначению уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК). Справедливость связана с формальной правильностью приговора и его обоснованностью, мотивированностью, но не сводится к ним, поскольку выражает идеологический, нравственный аспект судебного решения. Оценка справедливости приговора вскрывает присутствие (или отсутствие) в приговоре нравственного, то есть идеального, составляющего. Посредством справедливости приговора устанавливается соответствие между юридической правильностью и миром общезначимых представлений о добре и зле, объединяющих людей в единую нацию, общество, народ. Справедливость приговора призвана отразить нравственную сторону правосудия, поскольку, назначая подсудимому наказание, суд обязан правильно оценить степень и характер общественной опасности содеянного, обстоятельства, характеризующие личность виновного, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность в их совокупности, и в точном соответствии с этим определить вид и размер наказания, назначаемого виновному по приговору суда [1347] . Таким образом, правильное судебное знание должно характеризоваться как нравственная, моральная истина. Аудитория в идеале должна верить суду, и эта вера должна распространяться на его решения.

Судебная истина — это знание об обстоятельствах дела, полученное в ходе разбирательства, правильность которого не вызывает разумных сомнений у судей. Факты, на которых судьи основывают свое суждение о том, что скорее всего было на самом деле, являются сведениями, достоверность которых вероятна, то есть они исключают не любые сомнения, но только те, которые не позволили бы разумному человеку считать другого человека преступником, то есть не таким, как все, а таким, кто противопоставил себя людям и принятым между ними представлениям о добре, справедливости, правде.

Любая правовая система нуждается в выработке методов по определению виновности или невиновности обвиняемого. Эти методы должны иметь идеологию, разрабатываемую правовой теорией. Завершая разговор о поиске новой идеологемы, необходимо обратиться к ключевой теме, связанной с вопросом правдоподобия, вероятности судебного знания.

Очевидно, с нашей стороны было бы опрометчивым заявлять, что мы можем сказать что-либо действительно значительное по вопросам формирования внутреннего убеждения судьи, психологии процесса принятия решения и многим другим вопросам, которые были предметом исследования наших коллег. Но один аспект проблематики, связанной с определением истинности, в нашей литературе долгое время оставался без внимания. А между тем он важен. Это стало особенно заметным со времени деятельности суда присяжных. В практике судов с участием присяжных заседателей формируется очертания такой концепции истины, которая носит не теоретический и даже не профессиональный, а прагматический, общедоступный характер, ориентированный не на юриста, а на обычного человека.