Ярослав не проронил ни слова, и Ольга продолжила свою тираду. Вике совсем не нравилось то, что она говорила. Да, это было правдой, но её бывшему мужу она неинтересна. Незачем ему знать, что она тосковала целый год. Когда же Ольга закончит, и он уйдет? Как она устала. Сегодняшний день обернулся провалом. Вика механически положила руку на живот. Она не сказала Ярославу про ребёнка. Опозорила себя рвотой. Узнала, что он собирается жениться. Чего еще для полного счастья не хватало?

В голове снова стали кружиться мысли о Ярославе, его отцовстве и её обязанности сказать ему. Как она это ненавидела. Ненавидела, когда сама начинала придумывать правильные фразы в ответ на вопросы, которых никто не задавал. Ненавидела разговоры и аргументы, которые приводила себе. Хватит убеждать себя! Он никогда не поверит, что это его ребёнок. Заставит её делать анализы, будет обливать нечистотами. Есть ли смысл тратить свои силы? Она ничем ему не обязана. Пусть он катится вместе со своей блондинкой. Пусть они нарожают кучу рыженьких богатеньких красавцев. А у неё будет один маленький комочек.

Она поняла, что никуда не денется от своей тайны. Она одна будет нести её всю жизнь. Вика закрыла лицо руками и вздохнула. Сирена в её голове, возвещавшая об опасности для ребенка, вдруг стала немного тише.

Когда она отняла руки от лица, разговоры за дверью стихли. Вика прислушалась. Наверное, все ушли. Интересно, почему её ни разу не вырвало до сегодняшнего дня? У неё срок уже четыре месяца – шестнадцать недель. Живот ещё не особо был заметен, совсем чуть-чуть выпирал. Талия немного расширилась, но при общей худобе – не очень заметно. Когда она взвешивалась последний раз у Ольги на весах, оказалось, что ещё не добрала даже прежний вес. В прошлом году, до своей свадьбы, она весила пятьдесят четыре килограмма, сейчас – сорок восемь. Конечно, килограмма два она уже прибавила. Люди уже не говорили ей при каждой встрече, какая она худая.

Скоро ребенок начнет шевелиться, говорят, это сначала похоже на бульканье маленьких пузырьков в животе.

Наверное, все ушли. Пора покинуть своё убежище. Как же охота домой. Вызвать такси? Слишком дорого. Надо сесть кому-нибудь на хвост. Но кому? Может быть, попросить коллегу Андрея – как же его зовут? Нет, он выпивал, значит, не за рулем. Она достала телефон и без всякой надежды написала Диме: «Мотосезон открыт? Прокатишь?» Лучше она превратится в ледышку на байке, чем останется здесь до свадебного торта. В ответ получила: «Неужели так скучно?» – «Умереть можно» – «Буду через час» – «Спасибо! Ты мой спаситель!»

Отношения с Димой её уже не пугали. Где то на крутой и извилистой дороге, по которой она брела последнее время, девчонка, обожающая дорогие платья и умопомрачительные шпильки, потерялась. Осталась женщина с жёстким взглядом черных глаз, смотревшая на Вику из зеркала. Женщина, пересчитывающая все копейки, не гнушающаяся работой, потерявшая всё, кроме неистребимой воли к жизни. Берущая у сегодняшнего дня всё, что он дает. Даже если это что-то: непонятная дружба смешливого стоматолога. Вика припомнила глупые выходки Димки.

Он прислонялся своим носом к её уху и говорил: «Мы с тобой идеально подходим друг другу!» Смеялся. Когда он впервые пошутил так, Вика чуть его не ударила. Потом привыкла. К лёгкому флирту, к мимолетным касаниям, глупым шуткам. Он клал её голову к себе на плечо и повторял: «Мы идеально подходим». Она ругала его, порой он доводил до белого каления, как однажды, когда она нагнулась, чтобы расшнуровать обувь, а он пристроился сзади. Когда она готова была треснуть его, опять: «Мы идеально подходим!» Вика рассмеялась, и в её смехе прозвучала горькая нотка. Но даже и такой свой смех она услышала с изумлением.

Да, она принимала эту дружбу и не старалась её понять. Она не расспрашивала его про брата. Она звонила – он приезжал. Она доставала заварку. Он колол дрова. Она рисовала. Они вместе смотрели старый телевизор, обсуждали сериалы, Малахова и причуды звезд. Димка – на то он и был Димкой.

Глава 23. Второе предложение.

Умчался дале шумный бой,

Оставя след багровый свой…

М.Ю. Лермонтов

Они неслись по дороге быстрее ветра, и Вика окончательно заледенела, несмотря на куртку и тёплые брюки, которые дал ей Дима, а она натянула прямо на платье, задрав подол к талии. Она слышала скрип в костях, когда пыталась шевелить пальцами.

Слезы жгли глаза. Вика вдруг совершенно отчетливо увидела, что пора проститься с иллюзией, от которой ей следовало отказаться ещё полгода назад. Отбросить веру в то, что кто-то может защитить её от беды. От этого ночного кошмара пробуждения не будет, не будет утешительного шёпота, что она в безопасности, что это всего лишь плод её воображения. Рассчитывать ей было абсолютно не на кого. Никогда и никому она не должна признаваться, что её ребенок от Ярослава.

Там, на свадьбе, она тихонечко объяснила Ольге, что давно так много не ела, поэтому её и вырвало. Подруга поверила. Она хлопотала вокруг неё, и Вике было ужасно неудобно. К счастью, Дима приехал быстро. Она надеялась, что сумеет ускользнуть незаметно, предупредит только Ольгу, но Ярослав стоял у лестницы вместе с женихом и невестой, когда она, слегка поколебавшись, выглянула из комнаты. Отступать было поздно, и ей пришлось вытерпеть взгляды мужчин, пока она объяснялась с Ольгой. Вика не смела поднять глаз, но они не пощадили, оставив их наедине. Теперь противный осадок натужных слов чувствовался мылом на губах. Единственное, что радовало, это то, что утомительный бесконечный день, на который утром она возлагала такие надежды, закончился.

Дима, заводя мотор, внимательно посмотрел на неё. Так, как делал это сто раз за последнее время. Она чувствовала, что он видит её насквозь.

– У меня есть к тебе серьезный разговор, – строго сказал он, протягивая шлем. Сама не зная почему, Вика не хотела и даже боялась его вопросов. Однако она так отяжелела от раздумий, что забыла придумать подходящий предлог и выпроводить спасителя, не приглашая в дом. Они открыли дверь, и Вика принялась было топить печь, надеясь согреться. Но окостеневшие пальцы плохо слушались, а Димка, в отличие от обычного, не торопился помочь. Ему, как всегда, было наплевать на холод. Его беспокоило что-то другое, Вика спиной чувствовала пристальный взгляд гостя.