Не позволять себе думать о ней, отбрасывать всё, связанное с их прошлым, превратилось в ежедневную физкультуру, с которой он начинал утро. Постепенно он научился бороться с навязчивой мыслью, которая кровоточащей раной бередила его существо. Гонконг, Токио, Лас-Вегас. Вернулся в июне. Семнадцатого. Дел было по горло, это радовало. Он наконец-то взял себя в руки и перестал сожалеть о чем бы то ни было. Он всё сделал правильно. А причина того, что он вспоминал и хотел малышку, – всего лишь недостаток женского общества. Он слишком много работал, забыв про личную жизнь. Настало самое время это исправить. Он закончит сделку «Микрон-Баулер» и целиком отдастся во власть прекрасного пола.

Он ведь любил красивых женщин, а они любили его. Худосочные манекенщицы, от вида которых слюна набегала на уголки рта, и те, красота которых подчеркнуто сексуальна, и умные, в очках и строгих юбках, и грудастые, смеющиеся с широко раскрытыми губами, полными бедрами, уверенными движениями. Ублажающими. Взыскательные и покорные.

Может быть, стоило закрутить сразу несколько романов? Отвязный секс? Пусть женщины ссорятся из-за него, ревнуют? Может быть, нанять новую секретаршу, устроив кастинг? Целое модельное агентство – гарем?

Он как раз стоял на светофоре, размышляя о том, что себе позволить, когда увидел её: по привычке обратил внимание на девушку с темными блестящими локонами. Но это была не какая-то девушка. Это была Вика.

Она переходила дорогу, и ветер бросал ей кудри в лицо, она поправляла и улыбалась, словно воздух – это ребенок, который играл с ней. Ярослав мгновенно отметил отсутствие высоченных каблуков, милое темно-синее платье в белый горох, изящные движения и легкую походку. Как раз когда она поравнялась с его машиной, проказник-ветер попытался задрать юбку, но девушка придержала ткань, мягко обрисовав круглый животик.

За всю свою жизнь он не видел ничего прекраснее.

Он как зачарованный следил за ней, признавая с гордостью, что она восхитительна, пока в голове не взорвался снаряд! Огромная бомба, которая разнесла в щепки все его существование! Чисто-начисто удалила всё! Все барьеры, которые он строил последние месяцы, все обещания, которые он давал себе, все планы, которым не суждено было сбыться. Разрывной снаряд рассек со свитом воздух и шлепнулся прямехонько на его темя! Что, черт подери, творилось с его жизнью? Почему это происходило именно с ним? Он вдруг осознал бессмысленность всех своих помыслов и страстей.

Она носила его ребенка! Она беременна, но у неё хватило наглости не сказать ему об этом. Гнев поглотил его, подобно песчаной буре, проникая в рот, глаза, уши, забивая легкие. Сквозь песочный дым он увидел Вику в тот день, когда сделал ей ребенка. Чёрная ткань, манящие полукружья в вырезе, хрусталик на гладком лбу. Скомканное платье и его руки в мягких волосах. Юная плоть. Божественное начало и квинтэссенция жизни. Ребенок, зачатый в безумную ночь, которая до сих пор не давала ему избавиться от тоски. Крохотная новая жизнь.

Сзади посигналили: он пропустил зелёный. Ярослав, злобно выругавшись, тронулся. Ему надо собраться, немного успокоиться, иначе он убьет её. Он всё хорошенько обдумает днем, а вечером явится к ней. Он будет крушить и метать, камня на камне не оставит, швырнет ей все претензии, учинит погром. Заставит её уяснить, что не считает её молчание шалостью. Только потом пощадит.

Мысль, что он будет целый день думать о ней, об их ребенке, задавать себе вопросы и не найдет ответа, заставила резко нажать на тормоз. Он бросил машину у обочины, пересек улицу и в один рывок догнал её.

Вика обернулась, и он прочел в её чертах испуг, который мгновенно сменило выражение «Ну, что еще?» Так и внутри него проскользнуло справедливое злорадство от её страха, а потом раздражение. Ярослав пошел рядом, давая время знойному ветру пустынь осесть и не скрипеть на зубах. Вот чертова лживая двуличная тварь! Его любимая лживая тварь! Он убьет её! И почему никто не донес? Она что, хотела растить ребенка одна, словно у его отца не было никаких прав?

В другом уголке сознания жила блаженная мысль: Вика беременна его ребенком. Его ребенком. Он станет отцом и будет навсегда связан с этой восхитительной несгибаемой красавицей. Он приведет её в дом, будет носить их на руках, они станут валяться на ковре и смеяться. Он подарит им целый мир, а они дадут покой его душе. Он представил, как его сын начинает ходить, держась за палец. Кудрявый беззубый черноокий малыш в коротких штанишках. Или его дочь. Крохотная юбочка, розовые оборочки, помпоны на шапке. Красит губы и расчесывает волосы. Он представил, как Вика показывает ему свой голый живот, и он прикасается к нему губами. Именно поэтому он сдерживал себя, подстраиваясь под её медленный шаг. Почему она молчала? Разве не должна она испытывать угрызений совести, упасть на колени и объяснить, что не могла дозвониться? На свадьбе у Зуевых, всего месяц назад, он спросил, не беременна ли она? И что она ответила? Нет!

Он свернет её самую красивую на свете шейку – прекрасную, хрупкую и беззащитную. Как только она окажется у него в руках – а ждать ему осталось совсем недолго – она очень пожалеет, что молчала. Теперь, когда она беременна, к её, безумно вкусному, запаху лета примешался аромат цитруса и печенья. Ярослав чувствовал, что она сжигала его.

–- Что ты здесь делаешь? – она облизнула губу и пристально посмотрела, отчего его тело мгновенно натянулось.

При звуках её голоса, Ярослав в который раз напомнил себе о необходимости проявлять понимание и терпение, что бы она ни сказала и ни сделала. Но при виде девушки он едва смог сдержать взрыв негодования. Подбородок вызывающе вздернут, губы поджаты, словно это он скрывал их ребенка.