Тем более жизнь с Андреем была не в пример лучше, чем с предками: никто не стоял над душой день и ночь, не требовал бесконечной учёбы, не третировал за безделье. Не заставлял мыть посуду на ночь глядя, тереть пол, поливать фиалки! Которые она, кстати, ненавидела всеми фибрами души, как и любые другие комнатные цветы! Конечно, родители у неё были нормальные, получше, чем у некоторых. Но все же они были тиранами. Она была рада уйти из родительского дома. Тем паче, к такому покладистому мужу, как Андрей. Таких днем с огнем было не сыскать.

Во-вторых, во время этой ссоры она вдруг поняла, и это её саму испугало, что у неё никого не было, кроме Андрея, не только после свадьбы, но и с тех самых пор, как он сделал ей предложение. Даже еще раньше: с той ночи в феврале. Должна ли она была сказать ему об этом? Нет! Это выглядело бы оправданием. А может, вселило бы в него лишнюю надежду. В любом варианте это было слишком. А она не хотела выглядеть слишком хорошо для него. Может это и к лучшему, что он презирал её. Не было этой бестолково-навязчивой любви.

В-третьих, Андрей недвусмысленно дал понять, что она нежеланная невеста. От этого у неё замирало сердце. До сегодняшнего дня он ни разу не позволил ей усомниться, что восхищается ею. С той самой минуты, как она поняла, что забеременела, она только и делала, что пеклась о себе и ребёнке: жалела, горевала, мучилась. Ей не подумалось, каково Андрею: он ведь был старше, умнее, опытнее. Она принимала его спокойствие как данность. Ей и в голову не пришло поразмыслить о его чувствах. Она была непоколебима в вере в свою неотразимость и его любовь. Сомневалась, выходить ли замуж. Сделала это из трусости и страха. В мыслях не было, что Андрей женился на ней по каким-то прагматичным причинам, потому что был обязан, а не потому, что увлёкся безумно. Это было мерзкое открытие, хоть она и относилась к высоким чувствам с презрением.

Да, с некоторых пор она считала, что ценность любви сильно преувеличена. Ею она бы не накормила ребенка, когда б родители выгнали её из дома, не прикрылась бы от презрения окружающих, в том числе собственной семьи, даже если бы не оказалась на улице. Любовь бы не избавила от страха, который сжимал желудок каждую ночь, пока они не сыграли свадьбу. В конце концов, любовь приносила до сих пор только боль.

Конечно, она не жаждала от Андрея проявления пламенных чувств. Но полагать, что супруг влюблен в тебя, а потом сличить факты – получить дулю – было не просто неприятно, но глубоко обидно.

Ольга отложила вязание. Мысли смешались и словно бы завращались над ней. Уже несколько дней они походили на светомузыку в клубе. Невозможно было разобрать, где синий, где красный, где жёлтый цвет. Они кружили голову и выводили из себя. Ольга пыталась найти хоть какой-то смысл и оправдание своим и мужниным словам. Нащупать выход из ситуации, которую, то ли она сама, то ли Андрей завели в тупик. Что он вздумал ворошить прошлое? Кто вообще сказал ему про Вадима? Как она ненавидела воспоминания!

Стоило только подумать о первом парне, она будто бы оказывалась одна в душном прокуренном лифте, застрявшем меж этажами. В тесном квадратном коробе не было места для свежего воздуха, воняло нечистотами, и она с тошнотворным мучением хватала ртом воздух, стараясь не слышать запахов. Сил стоять не было. Но и опуститься на грязный пол она себе не разрешала. Слёзы давили глаза, усердно подталкивая к унижению. Беспомощность умертвляла чувства.

Она до сих пор не понимала, почему он бросил её? Они столько вынесли вместе!

В тот год на майские праздники, когда они с родителями и Максом поехали к бабушке, Видим примчался следом. Днем он прятался в заброшенной школе, а когда предки уезжали куда-нибудь, приходил к ней. Вместе они гуляли, сажали картошку, а иногда просто сидели, не отрывая взглядов друг от друга. По ночам жгли в посадках костер и занимались любовью. Она таскала ему блины, сметану и чай в термосе, и это было самое счастливое время в её жизни.

Самое счастливое, но оставившее самые горькие воспоминания.

Отец застукал их, когда Вадим перед рассветом на прощание целовал её у приделки.

– Ты знаешь, сколько времени, сопляк? – тихо спросил он, красный от гнева, и Ольга подумала, что сейчас точно прибежит мама.

Вадим невозмутимо посмотрел на часы.

– Шесть, – сказал он медленно. Потом утонул в её глазах и крепко сжал ладонь, прежде чем уйти.

Уйти, уехать и никогда не вернуться в её жизнь.

Со временем, конечно, она притерпелась. С обидой, с мукой пустоты. Очерствела. Только лифты тех самых пор, как Вадим променял её на Светку Коростылеву, не переносила. Там её мутило от собственной слабости. В шестнадцать, она целый год прожила с этим мучительным чувством переполненного пищевода. Конечно, она никому не показывала, каково это. Сначала встречалась с парнем из параллельного, потом со старшим братом Вадима – Юркой. Потом ещё и ещё. С каждым разом это становилось все гаже и гаже. Зачем Андрею потребовалось ворошить мусор?