Напротив Ярослава молодая женщина показывала девочке лет семи, как пользоваться палочками. Терпеливо снова и снова она вкладывала в маленькую ручку непокорные приспособления и подбадривала. Обе смеялись над неуклюжими движениями и ловкими ролами, смело выпрыгивающими в тарелку, на стол, в соус, на колени – куда угодно, только не рот едоку. Девочка подхватывала беглецов руками, и ямочки на её щеках не позволяли маме быть строгой.

Интересующая Ярослава парочка заняла неподалеку от него такой столик, что, как и предупредил Гаврилов, он оказался в «партере».

Рядом семейная пара заставляла двух малышей есть суп. Дети сопротивлялись, сползали под стол, принимались за игру, вызывая легкое раздражение родителей. В конце концов, малыши убежали смотреть на рыбок в морском аквариуме, захватившем огромную часть стены в противоположной оконечности зала.

Официант принес кофе и штрудель. Голубки, ради которых он посетил это замечательное заведение, лениво болтали, потом в полной тишине набивали животы, даже не дотронувшись друг до друга. Вика не смотрела на Диму, не касалась пальцами его рубашки, не распахивала своего жакетика. Полчаса они даже рылись каждый в своём телефоне!

Ярослав заскучал, видя, что ничего не происходит. Ему даже не потребовалось применять незаконных методов, чтобы подтвердить, что любовная история – суррогат!

Он успел внимательно рассмотреть не только японские вазочки, выставленные напоказ вдоль стен, мечи самураев, закрепленные под потолком, бронзовые люстры, природные камни, украшающие огромные окна, но и блестящие полы.

Только когда Вика устало опустила голову на плечо кавалера, Ярослав позволил себе сложить периодическое издание, а ей – случайно заметить его. Краем глаза он наблюдал, как, как будто бы по мановению волшебной палочки, изменилась игра актеров. Дима мгновенно обнял Вику и положил руку на живот, она потерлась о небритую шею, подобно дворовой кошке. На лицах появились улыбки и «влюбленные» защебетали.

Зрелище было не из приятных, но Ярославу хотелось вскочить на ноги и аплодировать стоя. Будущее, в котором он был и так неуверен, сейчас ещё раз перевернулось с ног на голову, и он ощущал, как его захлестывает волна ликования. Он собирался все переиграть.

Вика наполняла его сердце. Она умела противостоять ему в своей очаровательной женской манере, и это восхищало его. Никакая другая женщина, будь она трижды умная и красивая, не нужна была ему! Только эта.

Он ленно встал и подошел к их столику как раз в тот момент, когда его брат потянул свои мерзкие губы к девушке. Вика отстранилась, кивая на Ярослава. Он широко развел руки в приветственном жесте.

– На меня не обращайте внимания. Я лучше постою и понаблюдаю.

Но они, конечно, не стали целоваться. Насколько он помнил, она не воспринимала нежностей в общественных местах, не возбуждалась от секса в гостях и терпеть не могла выставлять напоказ чувства. Для любви Вике требовалось уединение. Цирк был устроен исключительно для него, Ярослава. Он был единственным зрителем, клоуном, приглашенным, и участником. Что ж! Он оценил представление, оно требовало соответствующего поощрения, так же как бесстыдное поведение – ответных мер. Ярослав изменил тактику и навис над столиком, свирепо щурясь.

Теперь, когда ему открылась правда, что она не ухлёстывала за его братом, когда он не понимал, как она могла улыбаться, если осталась в нищете с ребёнком под сердцем, когда он видел всё то же спокойное, нежное лицо, равнодушие, с которым она защищалась от него, его ревность к её доверию к Диме, к их дружбе, была более жгучей, чем если бы они были любовниками. Тогда он хотя бы презирал их и знал ей цену.

Что же теперь? Теперь его мучило, что другой, не он, протянул его любимой руку помощи, добился её милости, мог приходить в её дом, разговаривать и смотреть не останавливаясь.

Больше этого не будет!

– Неужели обязательно трогать мою женщину своими грязными лапами? – Ярослав отметил, что розовый пиджачок, совсем немного открывающий Викину полную грудь, очень шёл ей. «Наверное, вид с Диминого места лучше», – подумалось ему, когда он услышал слова брата:

– Эта женщина – моя, – супостат не убрал свою клешню, только радушно склонил голову. Вика настороженно облизала губу.

– Чёрт! – Ярослав ожидал более едкого ответа, – я испытываю благоговение!

– Достаточно просто убраться отсюда, – Вика сверкнула глазами.

– Да, будь добр, – поддразнил он её, глянув на Димку, – свали!

– Это касается тебя! – взвилась малышка.

Ярослав проигнорировал её выпад.

– Оставь нас одних, прошу тебя, – он миролюбиво посмотрел на брата, не особо рассчитывая на результат. – Мне надо поговорить кое о чем с твоей девушкой, – он весь превратился в смирение, – ведь она когда-то была моей женой.

Дима неожиданно быстро поднялся, наклонился к Вике, и предупредительно посмотрев на неё, выдал: