Вика всё же позвонила в сельскую администрацию, в надежде прояснить обстановку. Но и там ей ничего толком не объяснили. Владелец мол, ещё не зарегистрировал права собственности, ещё всё оформляется, поэтому сведений никаких нет. На каком основании она интересовалась? Ей что за дело?

Вика сказала правду, объяснила, что ей всего-навсего небезразлична судьба памятника архитектуры.

– А-а-а, – равнодушно протянула тётечка на другом конце провода, – ну это Вам тогда в управление культуры надо позвонить.

Ну, не дура ли?

Еще как назло испортилась погода. В пятницу светило солнце, а с утра субботы зарядил дождь. Сначала редкий, а потом всё чаще и чаще. Поднялся ветер и погнал серые облака по небу. Они были похожи на дым далеких костров. Вика смотрела, как капли падали с крыши сарая, рисовали мелкие крапинки на железе. Температура упала, и в доме стало прохладно.

Не затопить ли печку? Можно будет и хлеб испечь. Согреться. В сенях сейчас опять лужа наберется. Надо принести ведерко подставить. Как же она забыла про худую крышу? Кто залатает? Кто-кто? Димка, конечно. Что-то он давненько не заглядывал. Даже не звонил.

Вообще, конечно, дождь это хорошо. Он всё польет основательно, не надо будет бегать с ведром и плошкой. Вода наполнит корыто для полива.

Что же там все-таки происходило, в усадьбе? Почему такая таинственность? Возможно ли, что территорию прибрало к рукам государство? Как иначе объяснить, что никто не дает никаких пояснений?

А банковские карты? Надо бы их при случае ещё раз опробовать. Вдруг Ярослав их не блокировал? Сомнительно, конечно. Даже проверять не стоило!

А дождь все капал и капал.

Глава 32. У Зуевой.

Я умею глядеть сквозь кору

И поэтому, жалуясь, вру:

Мне не так одиноко на деле!

Т.А. Бек

В следующую пятницу Вика прямо с работы отправилась с ночевкой к Зуевым. Они с Ольгой собирались вдоволь наболтаться про детишек, перегладить приготовленные пелёнки, перебрать детское приданное, обсудить книжки по раннему развитию, да и просто-напросто побыть друг с дружкой. Андрей улетел в Питер в командировку. Два дня были полностью в их распоряжении.

Ольга встретила Вику у метро. Сегодня у нее были мягкие локоны баклажанового оттенка.

– Ну как дела? – спросила она, забирая у Вики пакет.

– Прекрасно! – после разбора полетов в банке у Вики было превосходное настроение и отличные новости, – как Вадимка? – она погладила животик подружки.

– Уже не Вадимка, – насмешливо поправила Оля.

– Девочка? – Вика округлила глаза: когда это стало известно?

– Нет, мальчик! – Оля покачала головой, – просто не Вадим.

– А кто?

– Не знаю ещё, – Ольга зевнула, – может Андрей или Павлик. Как Андрей скажет.

– С чего такая перемена?

– Андрей узнал откуда-то про Зотова, – качнула головой Ольга и ответ на тревожный Викин взгляд, добавила: – вообще-то я не против. Сейчас имя меня меньше всего волнует.

– Да? – Вика давно решила, что назовет дочку Зоей. Ей, к счастью, ни с кем это согласовывать не требовалось. Ольга снова зевнула.

– Я уже неделю мучаюсь дикой слабостью. Делать совсем ничего не хочу и не могу. Только и думаю, как прилечь. У тебя такого нет?

– Ага, нет! Шутишь? Доктор сказала, что гемоглобин упал. От этого и состояние такое. Выписали рецепт на железяку.

– Да? Моя мне ничего не говорила. Надо у неё тоже спросить, а то скоро вообще из кровати вылезать не буду. А ведь знаешь, везде написано, что гулять надо и т п.

– Знаю, где чего только не написано! Не хочу даже думать об этом. У меня в дополнение ко всем прелестям стали кости ныть при ходьбе. В электричке стоять невозможно. Я прочитала, что после родов это проходит. Надеюсь уж, – Вика усмехнулась, – а откуда Андрей про Зотова узнал?

Ольга не ответила, она опустила голову, погрузившись в свои мысли. Мимо пробежал парень в чёрном тренировочном костюме с наушниками. По лицу его катился пот. Вот вырядился-то в такую жару! Вроде на чокнутого не похож. Худеет, наверное.

– Оль, – Вика вырвала подругу из размышлений, – что, серьезные проблемы? Жалеешь, что вышла за него?

– Нет, что ты! – испугалась Оля, – просто… да, сама не знаю, – устало выдохнула она, – он смотрит на меня так, будто я вылила воду из его аквариума и оставила её любимых рыбок умирать мучительной смертью, – одновременно и с яростью, и с отвращением.