Вика промолчала. Она смотрела через улицу, туда, где между домами угрюмо чернел сводчатый вход в арку. Ольга часто так поступала. После Вадима ни один парень её не бросил. Она всегда поворачивала ситуацию так, будто бы уходила первой. Вика слушала, затаив дыхание. Она во всём была согласна с Ольгой. Даже завидовала ей. Сама она прозорливостью и такой предусмотрительностью не отличалась.

– И что дальше? – тихо спросила она.

– Моих в тот день не было дома. Можно было поздно вернуться. Мы хотели переночевать у него. Только переночевать, – Оля сделала долгую паузу и сквозь зубы закончила: – переночевали.

– Вы что, пьяные были? – не удержалась Вика. Она не осуждала. Нет. Только хотела понять.

– Нет, – Ольга устало потерла переносицу. – Вообще трезвые. Я была так расстроена, мы долго тупо сидели перед телевизором, даже не разговаривали. А потом я расплакалась. Кажется, он обнял меня, кажется, я сама потянулась поцеловаться. А потом всё такое. Мне не было с ним плохо. Но на следующий день я хотела всё забыть.

– Понятно, – протянула Вика. Она ничего не поняла. Как могла Ольга – красавица писанная упасть в объятия такого гоблина, как Зуев? Видимо, сильно расстроена была в тот день. – Ты ему уже сказала? И что он?

– Нет! Что я ему скажу?

– Так и скажешь, что беременна. Что же ещё?

Ольга молчала.

– Ты ведь ни одна ребенка сделала, – воскликнула Вика, но не услышала ни слова в ответ. – Он потом тебе звонил, приходил? – допытывалась она, но на языке вертелся один вопрос: как её осторожная Ольга не воспользовалась презервативом? А Андрей? Он о чем думал? Ему сколько лет? Трезвые? Вопросы норовили сорваться с языка, но сейчас задать их было все равно, что сыпать упреками. Что случилось – то случилось.

– Да, но я его отшила, – сообщила Ольга.

– А он? Запросто отступился?

– Нет, но он же гордый – вымаливать не стал.

Гордый! Лучше бы он презервативы одевал, а не гордым был! Что теперь делать с ребенком? Снова аборт? У Вики от тоски засосало под ложечкой. Её подруга ждала ребенка от человека, которого она ненавидела всеми фибрами души! От подлизы Выгорского! Что же делать?

– А Денис? Что у вас с ним? Вообще ты уверена, что ребенок не его? – Вика старалась сдерживать прыть языка, но в истории пока было слишком много белых пятен. Они обогнули по периметру маленькую площадь с белой беседкой и припаркованными красными велосипедами – двинулись в обратном направлении. Ольга возмущенно посмотрела на нее. Улыбнулась с укором: «Мол, за кого ты меня принимаешь»?

– Конечно, уверена. Даже тени сомнения нет. Мы с Денисом так и не помирились нормально, не то, что не спали. Не знаю, что у нас происходит. Он то звонит, то нет. Обижается, пропадает. У меня сейчас главная проблема, что с ребенком делать?

– А что ты собираешься делать? – Разве много было вариантов?

– Не знаю, – Оля тяжело вздохнула, – аборт?

Вика сглотнула. Ей хотелось крикнуть: «Да, сделай аборт! Ты не можешь родить ребенка от этого ублюдка!» Ей хотелось топать ногами и проклинать Зуева, за то, что он посмел подобраться близко к её подруге! За то, что он смотрел в её сторону, за то, что воспользовался ей, её расстроенными чувствами!

Но как она ни ненавидела его, другой стороной истории была Ольга. Её Ольга! Её человечек! На карте стояло её будущее, материнство, счастливая семейная жизнь. Поэтому Вика загнала собственные эмоции глубоко под печень и строго сказала:

– С ума сошла? Одного раза не хватило? Мурашки бегут от этого слова. Не вздумай!

Оля сжала губы и упрямо сказала: – У меня тоже мурашки бегут. А какой ещё есть выход?

– Как какой? Рожать!

Ольга с сомнением посмотрела нежными глазами.

– Меня родители убьют.

Это было правдой. Ольгин отец всю жизнь оберегал дочь от лишних знакомств. Не позволял бегать на свидания, не разрешал домой приходить позже одиннадцати, до самого окончания школы следил за отметками. Родители не только про Ольгино прерывание беременности не знали, но и не догадывались, что она давно не девственница. А тут такое! Мама может и встанет на её сторону, но уж слишком слабой она будет защитой.

– Не убьют.

– Да уж, легко тебе говорить! – бросила Ольга, но тут же осеклась. Её голубые глаза стали огромными: – Извини, Вик. Ума не приложу, как это вырвалось!

– Перестань! Тебе не за что извинятся! – она взяла Олю за руку, – только обещай, что не сделаешь аборт!

– Что же мне делать?

Если б Вика знала! Если б у неё хоть деньги были, она могла бы Ольгу позвать к себе жить. Они бы растили ребенка вдвоем. Но как приютить новорожденного в продуваемом всеми ветрами доме?

Вика огляделась кругом. Начало темнеть, зажглись фонари, стало невыносимо зябко. Кожа под одеждой превратилась в гусиную и, кажется, покрылась тоненьким слоем инея. Рядом были только дорогие кафе, она потянула Олю за рукав, и после пятнадцати минут быстрого шага они оказались в Макдоналдсе. Дешево и сердито. Ольга взяла салат и картошку, а Вика – большой чай.