– Я думаю, из-за того что узнала меня, она и согласилась. Мне кажется теперь, что она, не имея ни специальности, ни жилья, ни родных, уже решилась на занятие проституцией, но искала постоянного состоятельного клиента… Я могу даже представить, что она до меня уже встречалась с кем-то. И могу понять мужчин, которые встречаются со странной девушкой, отвечающей на вопросы кивком или покачиванием головы, а в более сложном случае пишущей эсэмэску, – их тянет к ней до болезненной страсти, а она смотрит на них холодно и спокойно, словно выбирая место, куда нужно выстрелить.

– Вы сказали, что она убила своего мужа. Каким образом она сделала это и за что?

– Она его застрелила. Муж был, как теперь принято говорить, авторитетным бизнесменом. Две погашенные судимости, огромная популярность в криминальной среде, раскрученный бизнес: рестораны, казино, гостиницы… При этом раскован, не дурак, но с дурацкой уверенностью, что ему позволено все. Мать моей подруги держала тогда маленький ресторанчик. Этот человек заскочил туда, очевидно, случайно, и место ему понравилось, а если понравилось, значит, заведение должно принадлежать ему… На женщину надавили, полиция, то есть тогда еще милиция, даже не почесалась, чтобы вступиться, и в прокуратуре один идиот посоветовал ей не стоять на пути уважаемого человека. А тот увидел еще и дочку… Захотел присвоить, вероятно, сразу… Девочка просто боялась, боялась смертельно, видя к тому же, как перепугана мама. Мама вроде и не возражала против брака. Но во время церемонии, когда жениха и невесту спрашивают: «Является ваше желание искренним взять в мужья…» и так далее… Вот только тогда несчастная женщина крикнула дочери на весь зал: «Откажись! Ответь ему «Нет!» Ее, конечно, вынесли из зала, а что прошептала девочка, никто и не слышал. Потом был ресторан, пьянка с сотнями гостей… И только тогда молодожен вспомнил о теще, вышел из-за стола, вывел ее в подсобку ресторана и на глазах официантов ударил. Ударил так сильно, что она лежала час или два, пока официанты не догадались вызвать «Скорую» и несчастную не увезли в реанимацию. Но видели, как он ударил, не только официанты, но и молодая жена. А ей было семнадцать, она только-только закончила школу. Тот отморозок как ни в чем не бывало вернулся за стол, потом вспомнил о своих правах и повел жену в номер. Свадьбу праздновали в ресторане принадлежащей ему гостиницы. Вот там, в номере, это и произошло. Услышав выстрел, в комнату ворвались люди и увидели брачное ложе, новобрачного с простреленным виском. А под ним билась в истерике залитая чужой кровью девочка. У этого дурака была привычка класть пистолет под подушку. Дали ей десять лет, хотя прокурор требовал максимально возможного наказания… Она отсидела свой срок полностью… Вышла, пыталась устроиться на работу, но с ее манерой не разговаривать, кто ж рискнет ее взять? А потом появился я.

Лена молчала, так как не знала, что сказать. А Валерий Иванович и не ждал от нее никаких слов.

– У вас нет чувства вины, что не смогли помочь ей?

– Чем я мог? Ее взяли на месте преступления, моя задача была не расследовать, как это случилось, а просто изобразить следственные действия. Естественно, что я искал смягчающие обстоятельства, что было не так уж и просто, ведь ее жизни ничего не угрожало… Я потом уж подходил к назначенному судье и просил оправдать девочку – судья написал на меня докладную…

– А с ее мамой что было?

– Мама умерла в реанимации, не приходя в сознание, – перелом основания черепа. Но судья даже это не принял во внимание. Свидетели показали, что женщина была пьяна, сама упала в подсобке, ударилась головой и так далее. А я ничем не мог помочь.

– И все-таки чувство вины присутствует?..

Валерий Иванович покачал головой:

– Чувство вины может возникнуть лишь за проступок, оставшийся без наказания, за обман, за собственную несправедливость, за бессилие, может быть, но не в этом случае. Поверьте, я знаю, о чем говорю… В этом случае – точно нет.

– Значит, я ошиблась. Но сейчас чего вы боитесь – вам же известно? Мне кажется, что ваша подруга любит вас, потому что вы единственный, кто связывает ее с жизнью. Она и молчит лишь оттого, чтобы не выдать голосом своего отношения к вам…

Валерий Иванович посмотрел на часы и поднялся. Все это он сделал так же внезапно, как и в первую их встречу. Но теперь, когда они подошли к двери, он сказал:

– Я сам найду выход. А что касается моей подруги, то вы заблуждаетесь. Она не любит меня… Она хочет… Как бы так сказать, чтобы вы не испугались. Она хочет меня убить…

Дверь за Валерием Ивановичем закрылась, и только теперь Лена подумала: «О каком выходе он только что сказал?» Она выскочила из кабинета и побежала вслед за пациентом.

Он обернулся и, дождавшись, когда Лена подошла, спросил:

– Вы хотите, чтобы мы с моей подругой пришли в следующий раз вместе?

Лена кивнула:

– Мне кажется, это необходимо вам обоим.

– Не придем. Во-первых, она не станет с вами разговаривать, а во-вторых, я этого не хочу. И к тому же мне нравится общаться с вами один на один.

И опять она не поняла, что он имел в виду, не произнес ли Валерий Иванович обычную фразу, лишенную всякого подтекста и скрытого смысла…

Лена вернулась в свой кабинет, опустилась перед компьютером и решила продолжить работу над книгой, которую ее просил написать Кадилов. Но мысли путались, и она набрала первое, что пришло в голову.

Трудно сказать, чего боится человек до своего рождения и что может страшить его – не знающего света. Но самый первый страх, который приходит к нему, едва ребенок начинает дышать, – страх открыть глаза в темноте, страх проснуться и не увидеть ничего, кроме беспросветного мрака, когда в целом мире ничего, что могло бы успокоить: ни нежного и спокойного голоса матери, ни поглаживания знакомой руки, ни пения птиц, ни мурлыканья кошки, разговаривающей с ребенком на понятном обоим языке, ни запаха цветов, ни любви. Потом начинают приходить новые страхи, но все они связаны со страхом нарушения гармонии мира: крики, звуки раздраженного голоса, стуки сердец испуганных людей, находящихся рядом… И первое желание человека – не желание утолить голод, а желание сохранения гармонии, спокойствия и доброты всего, что окружает пришедшего в этот мир. Страхи и желания идут потом рядом, их становится больше, они накапливаются и формируют характер. И все равно главным страхом остается страх темноты, а главным желанием – желание изменить мир, сделать его понятным и безопасным.

Страх темноты с постижением мира трансформируется во многие другие: страх потерять родителей, страх смерти, страх быть униженным и страх одиночества. Все действия человека направлены теперь на то, чтобы избавиться от того, что пугает. А как сделать это, вряд ли кому-то известно. Иногда некоторые начинают считать, будто избавиться от собственных фобий можно лишь одним способом – самому стать страхом. Стать страхом темноты или страхом смерти…

Открылась дверь кабинета, и молча вошел Кадилов, он приблизился, мягко ступая, осторожно заглянул в монитор и спросил: