– Куда ведёт эта дорога? Почему тут столько людей? – спросил он служителя неба.

– Эта дорога ведёт к храму жизни. На реке Сабармати. Люди идут туда, чтобы проститься со своими умершими.

– Там их хоронят?

– Нет, отдают реке. Она переправляет их в другой мир. И они смотрят оттуда на своих родных.

– Смотрят? – Лаций наморщил лоб. – Слушай, а куда ведёт река? – люди Лация волновали меньше, чем дорога к морю.

– К городу Намбей. Там самый большой храм солнца на побережье, – многозначительно ответил Апам, но ему уже было ясно, что побережье означало большие лодки, а на них можно было уплыть в другие города.

– Слушай, а сколько плыть до этого Намбея? – спросил он, но жрец не успел ответить, потому что со стороны сложенных брёвен раздался резкий хлопок и затем – трубный глас слона. Сплетённая из лиан верёвка лопнула и одно бревно скатилось вниз, ударив животное по ноге. Слон приподнял ногу, затем опустил, она опёрлась на ствол и соскользнула с него в сторону. Тревожно вскрикнув, огромная туша стала медленно заваливаться на сложенные брёвна, увлекая за собой сидевшего на голове погонщика. Тот отчаянно цеплялся за уши и шершавую кожу, но ничего не помогало – слон падал. Зацепив нижние брёвна, он завалился набок, и вслед за ним по склону покатились стволы деревьев. Внизу стояли женщины, которые вязали верёвки для брёвен. Рядом с ними, услышав шум, испуганно замерли несколько детей. Кто-то на дороге закричал, все стали махать руками, но женщины с трудом выпрямлялись и, слыша отчаянные крики сверху, ещё не понимали, что там происходит. Наконец, кто-то из них сообразил, что надо бежать, все всполошились, заволновались, размахивая руками, но всё это выглядело ужасно медленно и нелепо.

Лаций видел, что они не успеют убежать, но не знал чем помочь. Ему оставалось только стоять и с ужасом наблюдать за этой сценой. Время как будто остановилось. Огромные стволы медленно и неумолимо переваливались через скрипящие опоры, которые теперь наклонились к земле и напоминали сломанные копья. Женщины внизу с трудом вытаскивали ноги из грязи и пытались бежать. Некоторые падали, вставали и опять падали. Одна из них вдруг упала на четвереньки и осталась стоять в такой позе, крича не своим голосом. Лаций знал, что с ней происходит. Это была паника. Кричать или звать её было бесполезно. Неподалёку споткнулась и упала ещё одна женщина… Её первой настигло толстое бревно. Лаций поджал губы и повернулся к Апаму. Люди вокруг плакали и вопили, поднимая руки к небу. Но он старался не смотреть в их сторону. Он даже забыл о реке и городе, о которых хотел расспросить жреца.

– У судьбы много способов доказать людям, что они смертны, – грустно произнёс священнослужитель. – Причём, внезапно смертны.

– Да… – Лаций удивился, насколько эти мысли совпали с его ощущениями. И ещё с воспоминаниями: ужасная бойня в пустыне под Каррами, бой Варгонта, ужасы снежной пустыни у хунну, смерть Атиллы… – Так говорят твои жрецы? – спросил он.

– И да, и нет. Так говорит карма. Мы лишь передаём её людям.

– Я уже слышал что-то похожее там, в империи Хань.

– Мудрость спускается к ним с высоких гор неба.

– Греки тоже спустились сюда с неба? – усмехнулся Лаций.

– Нет. Первыми были не греки. Первым был царь Александр. А греки пришли потом. Много греков. И все они были купцы.

– Да, далеко забрались. Зачем?

– Александр – за славой, а купцы – за золотом. Ты ведь тоже пришёл сюда не зря. Только ты этого не видишь.

– Меня ведут боги. Но тебе это трудно понять.

– Наверное. Пойдём, слоны уже ушли, – печально кивнув в сторону пустой дороги, сменил тему жрец. Он шагнул в пыль босыми ногами и первым прошёл там, где только что прокатились два десятка стволов, неся смерть застрявшим в низине женщинам.

Главный брахман дал понять, что до него уже дошли слухи из империи Хань. Это удивило Лация больше всего. Они проговорили полдня. Главный жрец предупредил, что раджа не хочет его отпускать и надо дождаться возвращения войска, чтобы не навлечь на себя неприятности. Уходить без разрешения было опасно.

– Почему ты со мной так разговариваешь? – спросил его в конце Лаций. По словам людей во дворце, жрецы редко общались с людьми и были немногословны, поэтому такое отношение, тем более к чужестранцу, поразило его. – Это всё из-за него? – он показал на амулет.

– Разве это так важно? – ответил старик. – Будь осторожен. Боги помогают только сильным.

– Это я уже знаю, – недовольно пробормотал он. На этом разговор закончился. Старый жрец закрыл глаза, и его лицо стало непроницаемым. Молодой брахман потянул Лация за рукав, и они вышли из храма. – Что он там видит? – спросил его Лаций.

– Я не знаю. Великий Шармах знает всё. Я лишь простой жрец. Идём, я расскажу тебе историю Бхагават.

Лаций плохо слушал длинные витиеватые истории о нападении одних вождей на других, воровстве жён и дочерей царей, маленьких битвах и больших сражениях, но когда Апам спросил его мнение, он бесхитростно ответил, что знал одного слепого певца, который мог бы рассказать более интересные истории, но его, к сожалению, сделали евнухом и заперли во дворце императора.

– Ты действительно честен! – неожиданно улыбнулся брахман. – Ты не прячешь мысли за пустыми словами. Мне не обидно, что ты так говоришь о Бхагават. Это твоя правда, и я рад, что великий Шармах оказался прав, – он проводил растерянного Лация до дворца, где его сразу же окружили слуги, ждавшие его возвращения целый день. Что хотел сказать этот служитель неба? Зачем уделил столько внимания и слов, если у него нет ни лошадей, ни оружия? Лаций устало сел у фонтана, и рядом сразу же поставили воду, фрукты и масло. Он успел сделать несколько глотков воды, как со стороны ворот раздался шум, заскрипели петли и во дворец въехали три колесницы. Они были настолько грязные, что издалека нельзя было даже понять, чьи они. За колесницами вошли два десятка воинов, и на несколько мгновений все внутри замерли.