Стас вспомнил Веру и разозлился, испытывая возбуждение от злости из-за ее отказа. Грубо схватил Леру за ее длинные, крашеные волосы и вторгся поцелуем в ярко-розовые пухлые губы, видя вместо них тонкие губы персикового цвета с легким, прозрачным блеском на них... Ее волосы были слишком гладкими, неестественно блестящими, такими ненатуральными. И помада ощущалась на губах противным вкусом. У Лерки всегда были адские помады. Девушка застонала, удивленная его грубыми манерами, которые ей, тем не менее, нравились. Подхватив ее на руки, мужчина кинул девушку на диван и принялся срывать с нее одежду.

Не тому она дала пощечину! Не тому... Белые кружевные трусики оказались на полу. Он свел ноги Леры вместе, заскользил по их гладкой поверхности руками, любуясь умеренным загаром и, резко разведя их в стороны, вошел в нее.

Они еще поквитаются! Толчок, и новый прилив возбуждения, приправленного уколами униженного самолюбия. Лера закричала, притягивая его к себе, покрывая спину полосами от длинных, наращенных ногтей. Еще поквитаются!

Сорвав оставшийся на теле девушки бюстгальтер, он ударил ее по груди и оттянул сосок. Вере Эдуардовне это точно не понравится. Она же такая правильная! Вряд ли коллега Андрей так ее трахал. Вряд ли мышку когда-нибудь трахал настоящий мужик. Ничего, у нее все впереди. Зубы сомкнулись на правом соске, и Лера в голос закричала, пораженная его варварскими действиями. Стас кончил, как никогда быстро, изливаясь в тело Леры. Просто потому, что сейчас он не занимался сексом со своей любимой девушкой — да и была ли Лера любимой? — он наказывал Нестерову Веру Эдуардовну.

И реальное наказание — дело времени.

Глава 4.

Девушка приподнялась, упираясь руками в грудь мужчины, и снова опустилась на стоящий член. Ее волосы разлетались в стороны, движения становились быстрей. По лицу Стаса стекла капелька пота.

— Господи… — простонала Лера и села на него до самого основания. — Боже мой!

— Господь тебя не спасет, дорогая, — прорычал Стас, переворачивая ее на спину и нависая сверху.

Он слегка сдавил её шею и начал вбиваться в это идеальное тело со всей яростью. Интересно, у Веры такое же тело? Таким же идеальным, с выпирающими ребрами, оно точно не может быть. Его руки прошлись по горящей коже девушки, сжали упругую грудь абсолютно правильного размера — с его ладонь. А у Веры грудь какого размера?..

— Твою мать! — взорвался он, ненавидя себя за дурацкие мысли об этой невзрачной простушке.

— Стасик! О, Боже! — крикнула она, сжимая в руках простынь.

Они кончили вместе. Лера потянулась к нему за поцелуем, но Стас быстро слез с нее и откатился на вторую половину постели. Потрахались, и будет, зачем сразу целоваться?

— Лер, где мои сигареты? — спросил он, шаря рукой по тумбочке рядом с кроватью. — Я их здесь вчера оставлял.

— Не знаю, где они. Но я не разрешаю тебе курить в комнате! Потом ни черта не проветришь. Иди на балкон.

Он достал пачку Parliament Aqua Blue и вышел на балкон, как она и велела. Еще одна дерзкая сучка. Открыв окно, Стас выглянул на улицу. Холодно, черт бы побрал эту зиму! На улице шел снег и завывал ветер. Никакого вчерашнего природного великолепия.

— Дерьмо погода, надо было валить на Бали, Стасик, — кривлялся он, дразня Лерину привычку называть его «Стасиком».

Сигареты взбодрили его, охлажденный дым — это что-то. На сигареты и сигары, также, как и на алкоголь, он не жалел денег никогда. Женщины, машины и алкоголь — то, на чем нельзя экономить. А остальное… Остального у него в жизни и не было.

Будни потеряли краски, было дико скучно. Однообразный быт с Леркой ему уже приелся. Эти два дня секса были лучшими. «Спасибо, Вера Эдуардовна», — подумал он, ухмыляясь про себя. Надо же было дожить до такого. Кончать, представляя лицо этой Кати Пушкаревой. В его постели побывали шикарные модели и будоражащие кровь своей страстью актрисы, а он зациклился на мышке, которая пикнула ему «нет».

— Стасик, у меня для тебя есть сюрприз, — загадочно сказала Лера, обнимая его сзади.

— Лер, ты меня достала! Я не Стасик, ясно тебе? Я не твоя собачка! Неужели это так сложно понять?

Он затушил сигарету и зашел в комнату. И стены эти тоже надоели! Квартира была огромной, лучшая на Мосфильмовской. Но он чувствовал себя загнанным в клетку. Словно все было не то и не так…

— Какого хрена ты орешь? Это ты меня достал своими закидонами! Как мне к тебе еще обращаться?! Может, по имени и отчеству? Стас Эрнестович Киппман? Так?! Иди к черту!

Девушка вылетела из комнаты, а Стас устало вздохнул. Ясное дело — надо бежать извиняться. Будет выглядеть, как ее китайская хохлатая. Как же его бесила эта «собака». Страшная, как хер знает что! Так еще и вечно в дебильные костюмы наряжена.

— Лерунь, солнце, извини, — как можно мягче сказал он, заглядывая в комнату, в которой она обижалась на него. — Я просто осёл, полный мудак. Прости, зай, — поцеловал ее, присаживаясь рядом. — Показывай свой сюрприз.

— Я хотела показать тебе некоторые свои покупки. На неделе моды было столько всего, — мечтательно вздохнула она. — Там еще осталась коллекция «Москино», которую я не успела посмотреть. Ну ничего, я потом слетаю в Нью-Йоркский бутик, прикуплю чего-нибудь эксклюзивного.

— Почему ты так рано вернулась?