— Лучше пусть бицуха треснет, чем чья-нибудь рожа, — раздраженно ответил Стас, скидывая мокрую насквозь майку и открывая бутылку с водой. — Так бы и врезал кому-нибудь!

— Ты в последнее время совсем с катушек слетел, братан. Может, еще раз на ринг выйдешь, выпустишь пар? Как тогда… Ну, ты понял.

— Яр, ты в своем уме? Больше в подпольных боях я не участвую, и вообще — никакого бокса. Мне тогда сломали ребра, а отец дома чуть не убил. Но, признаюсь, адреналина хватило надолго.

Мужчина выдохнул, сбрасывая нервное напряжение и размял руки, чувствуя, как они чешутся что-нибудь сделать. Только что, он не знал… Решив завершить на этом истязание своего тела, Стас ушел в раздевалку. Ярослав за ним.

— А теперь выкладывай во всех подробностях, как это было, — сказал друг, бросая Стасу полотенце.

— Что «это»?

— Экстремальный секс. — На поднятую в удивлении бровь Стаса пояснил: — Как потрахался с мышкой? Совсем тухло? Поэтому злой? — рассмеялся Ярик.

— Не было у нас ничего. Она дала мне пощечину и обозвала насильником!

Стас нахмурился, следя за тем, как друг чуть ли не по полу катался от смеха.

— Что поделаешь… Признай, что мышки не твой уровень, и иди дальше. Лучше с Леркой наладь отношения. Ты, конечно, выдал сегодня. Хоть цветы ей купи, побудь рыцарем.

— Точно, цветы! — воскликнул Стас, кровь снова воспламенилась при мыслях о мышке. — Я куплю ей простые цветы, без пафоса и огромных ценников.

— Думаешь, Лерка оценит дешевый веник?

— Причем тут Лерка? Вера Эдуардовна оценит. Так, Яр, мне надо срочно в душ и в цветочный. Погугли пока, какие цветы любят мышки.

Стас исчез в душевой, а Ярик вздохнул, закрывая лицо ладонью. У его друга совсем поехала крыша. И её уже было не догнать…

***

День обещал быть совсем не радужным. Вера закашлялась, горло болело.

— Господи, только не грипп и не инфекция, молю тебя, — пробормотала она, рассасывая таблетку от боли в горле.

Подверженность инфекциям и вирусам была первым признаком, который заставил ее когда-то забить тревогу относительно своего здоровья. Ведь она почти никогда не болела будучи ребенком и подростком. Только если напьется маминого компота из холодильника — это был максимум. Но больше ее иммунная система не была такой стойкой.

Девушка встала с постели, пытаясь унять головную боль. Как же не хотелось на работу. Вчерашний день принес в ее жизнь ад. Разнервничавшись из-за Стаса, она не могла уснуть, потому что сердце сильно давило, и её тошнило, не переставая. Утром осадок в душе напомнил о событиях прошедшего дня.

Почему он считал её доступной? Зачем пристал к ней? Этот мужчина её пугал. Он был слишком хорош для нее. В её жизни таких никогда не было, и уже не будет. И что она могла дать ему? Секс? Вера усмехнулась своим мыслям, расчесывая волосы.

— Секс с тобой? — спросила свое отражение в зеркале. — С тобой?..

Ее лицо никогда ей не нравилось. Какое-то ассиметричное, что ли. Ресницы были редкими и, как и брови, почти незаметными. Волосы тоже смахивали на сено… Еще и цвета были дурацкого: не то рыжие, не то русые. Девушка обхватила лицо ладонями, глаза — на мокром месте. По рукам пошла легкая дрожь. Так всегда хотелось быть красивой… Скоро она переступит рубеж в двадцать семь лет, а ничего не изменилось. Как была гадким утенком от рождения, так им и осталась.

С каждым днем сдерживать себя было все труднее — на горизонте замаячило словосочетание «нервный срыв». Вера всегда была подвержена всплескам нервной активности, всегда была крайне возбудимой и неспокойной. В цветущей юности единственными факторами, сдерживавшими ее беспокойность и чрезмерную эмоциональную активность, были успокоительные. А сейчас нужно было быть с ними очень осторожной…

Кое-как она собрала себя по кусочкам и отправилась на работу. Сессия и Новый Год были на носу, поэтому дел накопилось много. Также попросили заменить преподавателя по истории, Лариса Геннадьевна заболела. Первокурсникам можно было ставить в преподаватели кого угодно — все стерпят!

Пара закончилась, день проходил монотонно и даже скучно. В общем, как обычно. За окном ничего не было видно: снег валил густыми хлопьями, вторя ветру, кружась с ним в танце. Девушку закружили в своем собственном танце мысли, уводя ее далеко от сегодняшнего дня.

В детстве она обожала кататься на санках или ледянке с горки, которая находилась недалеко от дома. Как же было весело кататься уже не на санках под конец прогулки, а на новой зимней куртке, и потом выслушивать от мамы порицания, виновато опустив глаза в пол, но уже предвкушая, как завтра опять пойдешь оставлять след своей пятой точки на горке! Вера улыбнулась. В близлежащих от дома дворах не было горок, которые бы она, так сказать, не попробовала на зуб.