Скоро всех нас тут перезаражают. Эти баторцы. Говорят, у них коровье бешенство!

Замолчи! — рявкнула мать. — Перестань кривляться! А если его отец позвонит?!

Куда? — назло тупо спросил я.

К нам!

Зачем?

Затем... Затем, чтобы...

Мать захлебнулась.

Я пожал плечами, равнодушно промолчал.

Завтра попросишь прощения. — Мать устало махнула рукой и отправилась вниз.

Ага. Попрошу прощения. Завтра. Два раза.

Я дождался, пока она уберётся в большой дом, и тоже спустился вниз. Достал тетрадку. Не то чтобы мне хотелось чего-то написать, нет, просто надо было тренироваться, а я давно не тренировался.

Аккуратно распрямил тетрадку на столе. Закрыл дверь, занавесил окна, приготовил самописец. Бумаги так и не купил, забыл совсем. Завтра куплю. Две пачки.

Вообще у меня по плану было описать сегодня мать, но я передумал её описывать. И решил про Таратыгина. Это вообще довольно интересная история. И странная. Я подышал на ручку, закрыл глаза, откинулся поудобнее на стуле и начал.

«Таратыгин был интересным. Шустрым таким и интересным, с ним не было скучно. С некоторыми ребятами, ну со мной например, скучно. Если пять таких, как я, соберутся вместе, они погибнут — кислород закиснет от тоски. А Таратыгин был другой. Он был как петарда. Искрил, подпрыгивал, готов был взорваться.

И всё время что-то придумывал. Он уже в садике устраивал экспедиции по поиску метеорита, мы искали его во дворе и даже яму вырыли, и одна девочка сломала в ней руку...»

Глава 11

И негра не убили, и щеночек спасся

Утро начиналось плохо.

Может, я сова и мне не следует подниматься так рано, следует отдыхать? Я отдыхаю, а утро в это самое время течёт само по себе...

Мечты.

Сегодняшнее утро началось с матери. Опять. С того же самого.

Ты должен извиниться, — сказала она.

Перед кем? — не понял я спросонья.

С утра вообще всё труднопонимаемо.

Ты должен извиниться перед Денисом.

Перед кем? — в этот раз я уже понял.

Перед Денисом.

Я поглядел на будильник. Скоро на работу. Надо позавтракать, а тут всякой ерундой отвлекают. Упырём травят, не успел ещё глаз открыть, а он уже тут.

Есть хочу, — сказал я. — Нас там не кормят, между прочим.

Ты что, не слышишь?

Голос у матери стал твёрдым, предназначенным для давления. Это зря она.

Не кормят, — повторил я.

Извинись! — крикнула мать.

Я стал собираться.

Ну я тебя прошу, — она перешла на просительский тон. — Ну что ты?

Что-то слишком уж резко перешла, надо было ей ещё немного поорать, тогда переход получился бы эффектнее.

Я тебя прошу! Извинись!

Осень. Осень — это моё любимое время года. Красные ягоды, жёлтые листья. Если бы ещё в школу не ходить, всё бы вообще прекрасно было. А сейчас лето.

Извинись!

Я не удержался и сказал:

Пусть Сенька извинится.

Что?

Ничего. Мне пора на работу.

И ушёл, хотя мать что-то мне вслед ещё выговаривала. Хотела образумить.

Осень. Я шагал по улицам и думал, что хорошо бы, чтобы наступила осень вот сейчас. Пойти на реку, сесть на боны и смотреть в воду, на вялых осенних рыб. Вот чего мне хочется — чтобы везде осень.

Упырь ждал меня на обычном месте. И как ни в чём не бывало улыбался. Я вообще-то думал, что он вряд ли притащится. Но он был. И не выглядел ни больным, ни вообще... Бодро выглядел, турист-культурист настоящий. Муравьиный яд ему, видимо, только на пользу, может, здоровье даже укрепил.

Ну что, как дела? — спросил я. — Вчера не заблудился?

Не, — помотал он головой. — Там же рядом.

Баторцы не догнали?

Не. — Упырь улыбнулся. — Я быстро бегаю.

Про муравейник промолчал. Думает, как в кино

дешёвом будет. Приходит хороший мальчик в класс, аборигенские негодяи его колотят, но он их перед директором школы не сдаёт. И местные негодяи начинают его жутко уважать, завязывается дружба и приязнь всякая.

А фиг тебе! Не будет так!

А вы как добрались?

Нормально. Вырвиглаз ключицу сломал, но она у него сразу же срослась. Вот и всё.

Упырь хихикнул.

Это не шутка, — серьёзно сказал я. — Он сломал ключицу. Но поскольку он оборотень, она у него почти сразу срослась.

Что?

Оборотень он. А ты что, не заметил? У него же уши острые и брови сросшиеся. Ну да ладно, фиг с ним. Пойдём работать.

Пойдём.

Корабль флибустьеров ждал нас у коммунхоза, флибустьеры курили и, как обычно, матерились.

А мне твоя мама звонила, — сказал Упырь, когда машина тронулась.