Глянув вниз, Дайна невольно попятилась. Агрессивный студень выплеснул синюю ложноножку, едва не достав гостью.

– Осторожно, – оглянувшись, предупредила Алексия. – Вы для нее – пища. Давайте вашу крысу…

– Сейчас…

Поставив корзинку на парапет, красавица как-то неловко повернулась, двинула локтем, – и плетеная корзина полетела вниз вместе со всем, что в ней было.

А было в ней – многое. Кроме взятой для маскировки крысы – еще и вкуснейшая земляная желчь в глиняном горшке. Для синего Поля – лакомство. И там же, в желчи – пехотная граната «РГД-5» с примотанной тонким ремешком из кожи хомута скобою. Кольцо Дайна незаметно выдернула еще по пути – и теперь, когда корзина упала, ждала, надеясь, что ожидание не затянется слишком уж долго.

Не затянулось!

Проглотив корзинку с деликатесом, Поле довольно заиграло синими искорками, расслабилось, начало переваривать. Тонкий ремешок освободил скобу РГД.

Прогремел мощный взрыв, и синий склизкий студень разбросало по стенам. Ожидая этого, Дайна заранее отпрянула, упала навзничь, укрываясь от смертоносных осколков. А вот Алексия среагировать не успела. Взрывная волна выбросила девушку из окна, сорвав ставни, и швырнула в холодное море. Посекло ли осколками, нет ли, – все равно смерть.

На звук взрыва рванули все свободные от вахты караульные. И, конечно, Кир.

Первой, кого он увидел, оказалась Дайна. Бледная, с окровавленным лицом, она лежала у иссеченного парапета и глухо стонала, держась за живот.

– Сейчас, сейчас… – Кирилл поднял девушку на руки, понес. И, застыв в сорванных с петель дверях, оглянулся:

– Лекса! Лекса где?

– Будем искать, командир.

Лексу не нашли. И синее Поле оказалось разрушенным безвозвратно. Погибли оба – и Поле, и его Мастер. И виноват в этом был Кир, десятник Кирилл Розмахов. Ныне, впрочем, уже и не десятник, а жалкий разжалованный арестант, томившийся в подвале судебной башни Совета.

Начали расследование, но Кир ничего не мог толком объяснить. Ну не присутствовал он при взрыве, не входил с посторонней в башню с Полем, хотя и должен был. Должен был, а не сделал, – значит, виноват. Он в тот момент в форте Константин был старшим, он за все отвечал. Молодой человек прекрасно осознавал это и был готов к любому наказанию, даже к смерти, ведь Алексия погибла из-за него. Из-за его халатности и лени. Чаек остался готовить, ишь… Да что же его так расслабило-то?

Усевшись на нарах, Кирилл тяжко вздохнул. Не «что», а «кто». Дайна, синеглазая Дайна совсем лишила его разума своей красотой. Кстати, именно она и вступилась за Кира, заявив, что по большому счету десятник ни при чем. Припомнила, что в окно, сорвав ставни, что-то влетело вдруг со свистом. И тотчас же произошел взрыв.

И что это было? Метко пущенный с Чумного форта снаряд? Вряд ли: у тамошних мутов орудий нет, иначе не давали бы покоя, обстреливали бы и днем и ночью. Может, появились? Ведь там, на Чумной, – загадочное черное Поле. И Черный Мастер – персонаж самых жутких легенд. От такого симбиоза можно ждать чего угодно.

А если даже не чумные? Большая лодка с безоткатной пушкой? Кир слышал от маркитантов, что такие орудия есть. Или самоходная баржа? Боевой катер? Подкрались в ночи на веслах либо под парусом. Но часовые клянутся, что ничего подозрительного не заметили. У них есть прожектор – попробуй тут, подберись.

Впрочем, можно и не подбираться. Иные орудия на десятки километров бьют. Не надо никуда и плыть. Просто выпалили наобум с побережья, случайно попали… Случайно ли? Или здесь тонкий математический расчет и опытность артиллериста?

Опять же, часовые никакого свиста не слышали. Так, верно, внимания не обратили, бывает. Приняли, скажем, за протяжный птичий крик. Да и кто его знает, как свистят эти пущенные издалека снаряды? Может, вообще никак не свистят.

Ах, ну как же так-то?!

Вскочив с нар, молодой человек принялся мерить узилище нервными шагами… Синее Поле – потеря невосполнимая. Как без него теперь? Как пополнять боеприпасы, делать оружие? Да ту же тушенку… Как? Да никак! И это перед лицом грядущей зимы!

Кир остро осознавал свою вину и совершенно не знал, что делать дальше. Биться головой о стену? Или попытаться что-то исправить… Да что тут исправишь, коли он сам ныне – узник. Сегодня пока еще жив, а завтра по приговору Совета… Грохот барабанов, выстрелы, – позорная казнь. Вообще-то раньше в таких случаях приговоренных бросали в Поле. Но теперь Поля нет. И нет его Мастера, Лексы.

Ах, Лекса, Лекса… Гибель девушки Кирилл переживал тяжелее всего. Черт бы с ним, с Полем. Ну, казнили бы… Но Лекса… Все никак не верится, что ее больше нет. Кажется, будто сейчас она тихонько постучит в дверь, заглянет, удивленно моргнув чудными измрудно-зелеными глазами, и, наморщив вздернутый носик, ехидно поинтересуется: а что это Кир тут, в этом хреновом подвале, забыл? Наверняка и вступилась бы… Как Дайна… Хотя вступилась бы Алексия или нет, сказала бы «за» или «против» – это все пустое. Главное – была бы жива!

Прислонившись к шершавой стене, десятник застонал, охватив голову руками. Лекса, Лекса… Ах, если б он все же пошел с ними! Ну как, как так случилось, что десятник Кир вдруг нарушил инструкцию? Ведь никогда же не нарушал. Поддался синеглазым чарам… Да что уж теперь винить кого-то? Себя надо винить! Был бы с девчонками – может, и прикрыл бы Лексу от осколков шального снаряда. А так… что уж теперь говорить. Дозволил бы Совет искупить вину кровью…

Форт Александр Первый был хорошо виден из Кронштадта. Полукруглый, загнутый, если смотреть сверху, точно бараньи рога, он таращился на окружающий мир черными амбразурами, давно уже потерявшими пушки. Впрочем, и без пушек никто не осмеливался приблизиться к форту. Он таил угрозу страшной болезни, и, словно предчувствуя это, еще в давние времена его прозвали Чумным.