Алексия очнулась на строящемся причале. Было жарко, в синем летнем небе сияло солнце. Повсюду бегали рабочие с носилками и тачками, клали кирпичи, размешивали лопатами цемент. Кроме них по причалу суетливо прохаживались еще человек десять – в старинных, синих с золотыми пуговицами мундирах с аксельбантами, при шпагах, с разноцветными лентами через плечо. Один из них, совсем еще молодой, с узенькими усиками и румяным лицом, таращился на близкий берег в бинокль, что-то там высматривая. И вдруг обернулся, закричал:

– Ваше превосходительство! Господин полковник! Едут… Едут! Вон лодка… Государь!

– Едут? – высокий худощавый человек с небольшой бородкой обернулся и махнул рукой. – Всем приготовиться! Востриков, доведите до рабочих… живей!

Румяный бросился к стройке и закричал, размахивая руками.

Между тем на берегу уже спускали на воду шлюпку. Гребцы ходко взялись за весла, и вот уже шлюпка – солидный двенадцативесельный ял – подошла к причалу. Бросили конец… На причале поймали, принайтовали к кнехту, проворно перебросили сходни.

По сходням, опережая свиту, спустился на причал довольно уверенный в себе дядечка лет сорока пяти или пятидесяти. Среднего роста и для своих лет довольно подтянутый, с чуть динноватым лицом, щегольски подкрученными усами под прямым носом и холодным взглядом серо-голубых глаз.

Рабочие дружно бросили работу.

– Государь… Государь… – зашелестело по всему форту.

Моментально к нему подскочили. Худощавый, волнуясь, приложил руку к фуражке:

– Ваше Величество, разрешите доложить…

– Потом доложишь, полковник, – Государь вальяжно махнул рукой и повернулся к рабочим:

– Здорово, молодцы!

– Здрав, здрав, здрав Ваш… Ство! – громко и довольно-таки дружно отозвались рабочие. Глаза их светились неописуемым восторгом и счастьем. Можно было понять: сам Государь пожаловал!

Довольно кивнув, Его Величество обернулся:

– Ну, полковник. Пойдем, глянем, что тут у вас…

– Прошу, прошу, Ваше Величество… Вот сюда идите, за мной… Вот у нас кирпичи специальные, и вся кладка, весь бетон – на основе гидравлической извести…

– Это как?

– Одна часть собственно извести на две части песка и две части гальки, – браво пояснил полковник. – Прошу дальше, Ваше Величество… осторожней, не споткнитесь, здесь блоки…

Государь неожиданно рассмеялся:

– Вижу, вижу, не слепой. Там что?

– Там, Ваше Величество, – цоколь. Гранит. Это нарочно такая сложная форма – для лучшего отбоя волны.

– Хорошо, хорошо, понимаю…

Странно, но Лексу никто не замечал, – а ведь на юную девушку, тем более в неглиже, уж конечно, должны были давно обратить внимание. Значит, не видели, значит, не существовало ее для них. Да и сама-то Алексия почему-то не могла подняться, уйти, – словно что-то держало. Она совсем не чувствовала ни жары, ни холодка гранита, но при этом, все видела, все слышала, все понимала.

Сколько ходил по стройке Государь, Лекса сказать не смогла бы. Может час, а может, и больше. Сколько бы ни ходил, – а вернулся довольный. Велел строить всех – рабочих, солдат, офицеров… Потом, подкрутив усы, что-то приказал румяному. Тот, щелкнув каблуками, метнулся к ялу и тут же выскочил обратно с небольшим сундучком в руках. Распахнул крышку. Зашагал следом за Государем вдоль благоговейно замеревших шеренг…

Его Величество время от времени оборачивался, доставал из сундука ярко блестевшие на солнце серебряные монеты и одаривал ими каждого. От всех щедрот! Видать, понравилась стройка, чего уж.

У ближайшего к Лексе рабочего от счастья текли слезы, а дрожащие губы шептали слова благодарности:

– Сам царь-батюшка, Николай Палыч, пожаловал. Рублем одарил! Вот радость-то, радость! В деревне кому расскажу – не поверят ведь.

А потом небо вдруг затянуло черными тучами. И пришла зима. Стала хорошо слышна глухая артиллерийская канонада. Вой сирен, казалось, пронзал душу. А как посветлело – в небе показались самолеты с разлапистыми черными крестами на крыльях. И стали бомбить… Внизу, огрызаясь, заухали зенитки.

Вот тут уж Лекса уже ничего не слышала – просто оглохла.

И снова стало лето. Только форт выглядел пустым, покинутым, позаброшенным. Горы мусора. У причала – следы кострищ. Совсем рядом с девушкой валялась пустая бутылка с зеленой этикеткой и надписью «Водка». Целая куча таких же, но разбитых, сверкала на солнце поодаль.

Щурясь от ярких лучей, отражающихся в волнах, Лекса едва заметила идущую к форту лодку. Небольшую, но шумную. Молодежь. Два парня – на веслах, и еще три девчонки. Лет по семнадцать всем, только один из парней – чуть старше.