Снимали в Доме писателей. Кеша Смоктуновский городского голову играл, мужа этой дамы с собачкой. То есть, Дези его за хозяина должна была признать. Михалков посмотрел на собачку добрыми своими глазами, сказал ей пару слов, где её папа, и скомандовал мотор.

Дези шмыгнула в дверь, прыгнула к Кеше на руки и стала его лизать в щёку. Тот оторопел и говорит Мастроянни, что собачка добрая и не кусается. Отсняв несколько эпизодов в Питере, группа переехала в Кострому, снимать тот самый огуречный рассол.

Лонский вертелся под ногами, предлагая свои услуги то в управлении повозками, то в уходе за собачкой.

Собачка оказалась добронравной и к Сильвии приросла всей душой. А Сильвия всей душой приросла к собачке. Когда в Питере, отмыв её в ванной дорогими шампунями, она спросила у Никиты, как зовут собачку, а тот послал за Лонским. Я его остановил и сказал, чтоб он не гонял человека, а собачку зовут Дези. Собачка с радостью отозвалась на своё имя, а я подтвердил о себе мнение мага и эрудита.

В Костроме к Марчелло приставили Ивана Сергеича, который по наследству, когда Андрон уехал в Америку, достался Никите.

Марчелло жадно тянулся к познанию русской культуры, ходил в церковь, пил водку и обо всём расспрашивал Ивана Сергеича. Ничему хорошему, кроме отборного русского мата, Иван Сергеич научить Марчелло не мог.

Ну, как говорится, чему учили, то и получили. В киногруппе к прямым высказываниям Марчелло быстро привыкли, а вот на улицах Костромы люди прыгали в стороны и перебегали улицы от греха подальше.

На съёмку сцены проводов Марчелло из России, я вызвал из Питера Ходюшина, большого друга Лонского. С ним-то в паре они пили мою кровушку с завистливыми рожами.

Ходюшин перевёз Марчелло с моей дочкой и Митей через ручей, поплясал вместо Марчелло на телеге под песни разгулявшихся цыган, промчавшихся за коляской барина в белом костюме с моим, извините за выражение, лицом и уехал с Лонским домой, не успев шепнуть Никите на ушко, кто я есть на самом деле.

Под осень группа переехала в Италию, на термальный курорт Монтекатинитерме и дело заспорилось. В Италии люди считают свои деньги и работают быстро.

Финальные сцены снова приехали снимать в Питер, на Ладогу. Сева Илларионов должен был убедить Марчелло, какой он дурак, что не бросил жену и не женился на Леночке Сафоновой с такой беленькой, но чужой собачкой. Целую неделю киногруппа плавала на теплоходе по волнам Ладоги, пока в конец все не изблевались. Но расставаться не хотелось всё равно.

В Каннах фильму, который назвали «Очи чёрные» был уготован грандиозный успех. Сильвия Д’Амико и Анджелло Рицолли очень влиятельные люди не только в Италии, а талант Марчелло Мастроянни известен по всему миру, а тем более в Каннах, где заслуженным почётом и уважением пользуется его первая жена Катрин Денёв.

Марчелло получил приз за лучшую мужскую роль. Пресса сдержанно отозвалась о фильме, но отметила талантливую работу художника и сценариста Александра Адабашьяна.

Никита ему этого не простил и надолго отогнал Сашу от своей кормушки.

Собачка безвылазно жила у Сильвии в апартаментах и когда Никита со свитой зашли, чтобы забрать её на Родину, она забилась под диван и осталась невозвращенкой.

Премьеру фильма в Питере устроили в кинотеатре «Аврора». Народу набилось много. Творчество Михалкова советские люди любили. Когда пошли первые кадры и на экране появилась Леночка Сафонова с белой пушистой собачкой, в первом ряду какой-то гражданочке стало плохо. Чтобы не мешать наслаждаться высоким искусством великого мастера её взяли под руки и вывели из зала на свежий воздух под непрестанное бормотание какого-то заклинания «Дези, Дези…»

Пурга

Всем женщинам, жувущим под гнётом своих матерей.

Деревья ещё были нарядно украшены жёлтыми листьями. Через листву уже виднелись чёрные ветви и стволы. Но с утра порывистый ноябрьский ветер начал срывать листья с неистовой силой. Видимо хотел успеть до снега очистить от них деревья и навести зимний порядок. Но не успел. К полудню повалил мокрый снег. Он косо бил в окна и погружал в снежную мглу ангела на шпиле Петропавловской крепости, который был прекрасно виден из окон моего дома. Он неустанно наблюдал за нами. А вот теперь, в снежной пурге, его стало совсем не видно.

Утром я отвёл детей в школу и вернулся домой. Болела голова, саднило горло и в ногах ощущалась слабость. Как-то резко наступили холода. Видимо я вчера простудился. Позвоню на работу, скажу, что заболел. Я работал доцентом кафедры физвоспитания в Театральном институте. Вёл занятия по трюковой подготовке актёров. На группе работало два преподавателя и подменить друг друга в таких случаях проблем не составляло. Вот отвести детей в школу в субботу будет некому. Это, если жена уедет в свою турпоездку в Вильнюс. И втемяшилась же ей в голову эта групповуха. Профсоюзная халява. Спаивание трудового коллектива. Им всё равно, куда было ехать, лишь бы вместе. И напрасно я убеждал её в отсутствии достопримечательностей в литовской столице, бессмысленности и опасности пути, вспоминал наши бесчисленные путешествия по Европе — всё впустую. Отвези её в Париж, Милан, Рим, Лондон. Ещё по пути можешь заехать с ней в Венецию. Как волчицу не корми, она всё равно в лес смотрит. Как это в «Двенадцати стульях» поэт сочинял про волчицу