Выше уже указывалось, что с XVII в. в Англии наблюдалась устойчивая тенденция роста числа неженатых мужчин и незамужних женщин. В результате предприимчивые дельцы живо занялись новым делом: появилась профессия брачного маклера, составлявшего каталоги желавших выйти замуж женщин, а также публиковавшего объявления для стремившихся вступить в брак. Таким образом, в роли свах (matehmaker) в английском обществе начиная с XVIII и до начала XX в. выступали профессиональные маклеры; переговоры с ними вели сами родители или опекуны.{325}

В начале XIX столетия возник другой фактор, обостривший ситуацию, — девочек рождалось и выживало больше, нежели мальчиков. К 1851 г. женщин в стране было на 65 300 человек больше, чем мужчин, и периодическая печать 1800—1870-х годов пестрела заголовками типа: «Что мы будем делать с нашими старыми девами?». С конца XVIII в. начинается «погоня» за мужчинами. В XVIII–XIX столетиях в Лондоне, Брайтоне, Бате, Челтенгеме и других городах функционировали самые настоящие национальные «брачные» ярмарки, где устраивались ассамблеи, балы, собрания и т. п., что способствовало сближению и знакомству молодых людей и облегчало, при посредстве маклеров, переговоры их родителей или опекунов.{326}

Затруднения на брачном рынке, возникшие в Англии, начиная с XVII в. вызывались еще и постоянным наплывом значительного числа лиц, желавших вступить в брак во второй, третий и даже четвертый раз. Это явление было не только результатом усиления коммерческой основы брака, но и очень коротким сроком продолжительности каждого супружества. Объясняется эта нестабильность как поздним вступлением в брак, так и высокой смертностью среди взрослого населения. В начале XIX в. в Англии среди взрослых в возрасте 25–40 лет ежегодно погибал 1 %. Следовательно, среди населения, состоящего в браке, в среднем 2 % брачных пар ежегодно распадались вследствие смерти одного из супругов и свыше 30 % — в первые 15 лет брачной жизни.

В Англии средняя продолжительность брака как в неимущих слоях, так и среди элиты колебалась в XVII–XIX вв. от 17 до 20 лет. Таким образом, семья XVIII–XIX вв. была очень нестабильна, и около 50 % всех супругов (spouses) проживали вместе только год или два после того, как их дети покидали дом. Четверть всех браков были повторными. Многие из них часто заключались отцами маленьких детей, чьи жены умерли при родах и которые срочно нуждались в няньке, кухарке, прачке, экономке и сексуальной партнерше. Кроме того, многие женщины главным образом из бедных слоев населения, потерявшие своих мужей (husband), часто не могли найти нового партнера.

В какой-то мере обнищание основной массы населения приводило к «разгрузке» брачного рынка, и этот процесс, хотя и в очень медленном темпе, продолжался вплоть до конца XIX в. Это было общество с большим количеством сирот или детей, имевших только одного родителя. По крайней мере треть детей в возрасте до 14 лет на протяжении XVII–XIX вв. не имела одного из родителей. Семьи из одного или двух вдовых людей с отданными на сторону детьми, а также семьи, включавшие племянников и племянниц, были нередки. В таких семьях всего лишь около 5 % населения старше 60 лет доживало свой век в доме детей.{327}

Исходя из вышеизложенного, можно заключить, что ряд аспектов семейной жизни у англичан XVI–XIX вв. — заключение поздних браков и их ранний распад, а также многочисленные повторные браки способствовали нарушению выработанной веками брачной традиции и обрядности у населения. Глубокое расхождение в возрасте вступавших в брак (от 10 лет при старшинстве мужчин в XVII–XVIII вв., до 4,5 лет в среднем в XIX в.){328} также не способствовало сохранению брачных традиций.

Заключение поздних браков в значительной степени зависело от эндогамии, проявляемой в социально-экономической, профессионально-бытовой и локальной сферах. Большинство браков заключалось между выходцами из семей со схожими экономическими ресурсами. Так, например, в XVII в. 90 % заключенных в Ланкашире браков джентри были только внутри этого круга. Лишь небольшая группа джентри, состоявшая из младших сыновей обедневших семей, понизила в результате женитьбы свой статус. В Кенте с XVII до середины XIX в. более двух третей джентри и земледельцев женились на девушках своего круга. У ремесленников и мастеров профессиональная эндогамия менее проявлялась, однако свыше пятой части торговцев мануфактурой, портных, мясников, сапожников и матросов женились на дочерях лиц той же профессии.{329} Подобная эндогамия повышала и без того высокий контроль родителей как над выбором занятий своих детей, так и над выбором брачных партнеров.

Локальные границы заключения брака традиционно были узки. В XVII в. 60 % сквайров из Ланкашира и 50 % из Дорсета выбирали невест в пределах своих графств. В графстве Гертфордшир, близком к Лондону и испытывавшем его влияние, обычай локальной брачной эндогамии постепенно исчезал. В XVI в. этот обычай был использован 30 % вступавших в брак, а в XIX в. — только 20 %. В более изолированном от влияния крупных городов Нортгемптоншире на протяжении этих веков также происходило снижение процента вступавших в брак в пределах этой области с 40 до 15. В целом число вступавших в брак внутри одного региона, включавшего Нортгемптоншир и соседние графства, снизилось с 70 % в XVI в. до 40 % в XIX в. Подобное снижение с 90 до 50 % характерно и для далекого Нортумберленда.