— А разве это не видно?

— Нет, наверное, до конца не поняли. О, конечно, вы можете продержаться в поселке, отрезанные от Родэо, несколько месяцев, может быть, даже лет, отбивая атаки. Ну, а потом? Здесь общественное мнение отсутствует, никто не придет вас спасать, никто за вас не заступится. Вы попались, Граф. Вы не предусмотрели никакой возможности получить помощь.

— А мы не просим помощи. Квадди сами будут спасать себя.

— Как? — В голосе Минченко звучала насмешка, хотя в глазах мелькнул живой интерес.

— Поселок совершит прыжок в гиперпространство. И потом продолжит движение.

— Ого…

Даже Минченко на время замолчал.

Лео порылся в своем рабочем комбинезоне и достал нужный инструмент. Он направил дуло лазерного сварочного пистолета прямо в живот Минченко. Такое он не мог поручить никому.

— А вы, — сказал он жестко, — отправитесь на станцию Пересадки ко всем остальным. Пошли!

Минченко и глазом не моргнул, а лишь усмехнулся с очень довольным видом:

— Не делайте глупостей, Граф. Я знаю, они перехитрили этого дурака Кэрри, так что среди квадди сейчас не меньше пятнадцати беременных. Не считая незарегистрированных. Количество экспериментирующих в этой области явно увеличивается. Это видно по тому, что презервативов в незапертом ящике у меня в кабинете становится все меньше и меньше.

Кара виновато вздрогнула, и Минченко добавил, обращаясь к ней:

— Ты думаешь, зачем я показал их тебе, дорогая?

— Будь что будет, Граф, — он упрямо взглянул на Лео, — но если вы меня выкинете, что вы будете делать, когда одна из них начнет рожать в случае с предлежанием плаценты? Или с последующим выпадением матки? Или с любым другим осложнением, требующим более квалифицированной медицинской помощи, чем перевязка?

— Да… Но…

Лео был ошеломлен. Он не знал, что такое предлежание, но почему-то ему казалось, что это нечто более серьезное, чем заусенцы или насморк. Но точное объяснение термина не облегчит зловещего беспокойства, которое он вызывал. Может такое случиться, учитывая изменения в анатомии квадди? Выбора нет. Остаться здесь означает смерть для каждого квадди. Уйти — шанс, хотя и не гарантированный, остаться в живых.

— Вы нуждаетесь во мне, — настаивал Минченко.

— А вы… а вам… — язык Лео заплетался.

— Я вам нужен. Вы не можете выбросить меня. — Минченко с презрением глянул на лазерный пистолет.

— Хорошо, но я же, — Лео запнулся, — я не хочу похищать вас.

— А кто вас просит об этом?

— Вы, очевидно… — он прочистил горло. — Мне кажется, вы не все понимаете. Мы уходим с поселком и не вернемся никогда! Мы улетим как можно дальше за пределы обитаемого мира. У нас билет в один конец.

— Очень рад это слышать. Сначала я думал, что вы затеяли какую-то глупость.

Чувства Лео смешались, в них было и подозрение, и ревность, и что-то еще. И вдруг его захлестнуло нетерпеливое ожидание — какое было бы счастье разделить с кем-нибудь ответственность, не быть одиноким…

— Вы уверены?

— Это же мои квадди! — Минченко развел руки, сжал их. — Дэрила Кая и мои. Вы и наполовину не представляете, какую работу мы проделали. Хорошую работу — мы получили этих людей. Они прекрасно адаптированы к окружающей их среде. Здесь они во всем имеют преимущество перед нами. Тридцать пять лет работы! Разве я могу допустить, чтобы кто-то совершенно чужой повлек их через галактики к Бог знает какой судьбе? Кроме того, компания собирается отправить меня на пенсию в следующем году.

— Но вы потеряете вашу пенсию. Может быть, вашу свободу, возможно — вашу жизнь.

Минченко фыркнул:

— Мне немного осталось.

«Нельзя, — подумал Лео. — Этот ученый-биолог прожил большую жизнь. Более трех четвертей столетия копил знания. Если он погибнет, погаснет целый мир бесценного опыта. Или же…»

— А вы могли бы обучить своему искусству квадди?

Минченко провел рукой по своим седым волосам:

— Бесполезно доказывать, что это именно то, чего не можете сделать вы.

Лео оглянулся на беспокойно топчущихся квадди, слушающих, как двуногие снова решают их судьбу. Это же несправедливо…

Слова вырвались у него, прежде чем успел сообразить, что говорит:

— Ребята, что вы думаете об этом?

Квадди отвечали наперебой. В голосах слышались горячее одобрение, радость, облегчение. Авторитет доктора Минченко будет значить очень много в их путешествии в неведомое.

Неожиданно Лео вспомнил о том, как мир стал сразу чужим и неприветливым в тот день, когда умер отец. «Потому что мы здесь взрослые, автоматически не означает, что можем спасти и сохранить вас…» Впрочем, такое открытие каждый квадди сделает в свое время сам. Он глубоко вздохнул:

— Хорошо…

Как может человек почувствовать себя сразу на сто килограммов легче, если он вообще ничего не весит? Предлежание плаценты, боже!

Но Минченко вовсе не стал тут же немедленно благодарить его.

— Есть еще одно дело.

Он изобразил смиренную улыбку, которая так нелепо выглядела на его энергичном лице. «Чего же еще ему надо?» — с подозрением подумал Лео.

— Какое?

— Мадам Минченко.

— Кто?

— Моя жена. Я хочу быть с ней.

— Я не знал… что вы женаты? Где она?