Исследования 2004–2005 годов — я принимал в дискуссиях по этому поводу участие — показывают, что к 2015 году в России будет от 20 до 27 млн китайцев. Вот этот страх массового переселения вообще во всем мире сегодня: количество китайцев не увеличивается, как ни странно, а уменьшается. Если несколько лет назад, в 2010 году, их было 100 миллионов, проживающих за пределами Китая, сейчас их проживает около 60–70 млн. Потому что в Китае сейчас быть интереснее и выгоднее, чем за территорией Китая.

Т. Фельгенгауэр: По поводу «интереснее и выгоднее», действительно, проблема с заселением Дальнего Востока существует. Люди не хотят туда ехать. Может быть, действительно стоит воспользоваться помощью наших соседей, которые готовы развивать здесь земли, осваивать их, заселять? Ну что, пропадать территории?

В. Поздняков: Мы все-таки начали разговор со 115 тысяч гектаров сельхозземель, которые предполагают сдать в аренду инвестиционной китайской компании. Но когда комментируют практику российских регионов, которые сдают в аренду Китаю землю на 49 лет, хотел бы привести такую цитату из китайской газеты «Хуаньцю Шибао», автор статьи — старший советник китайского Института международных стратегических исследований Ван Хуньюнь. Цитирую: «Передача Китаю в арену 115 тысяч гектаров сельхозземель в Забайкалье не имеет смысла без изменения российского законодательства в пользу широкомасштабного переселения китайцев в этот регион». Автор признает, что заключение настоящего контракта, который будет обладать реальной силой, потребуется время и изменения в законодательстве с целью, повторяю, массового привлечения китайской рабочей силы.

Он говорит о том, что важно понять, каким образом стороны собираются решать вопросы внедрения высококвалифицированных китайских рабочих в Россию. В то же время следует отметить, что даже если речь идет об использовании современной техники и оборудования для развития сельского хозяйства, то все это довольно трудоемко. А жителей в восточном регионе России мало, чувствуется серьезная нехватка рабочей силы. Даже если привлекать, он говорит, в большем количестве с европейской части страны, то это не только невозможно, но и потребует увеличения оплаты труда в несколько раз.

Поэтому, если не решить юридическим путем вопрос широкомасштабного привлечения китайской рабочей силы, ни о каком о долгосрочном сотрудничестве с китайскими сельхозпредприятиями не может быть и речи. То есть понимается, что они все-таки ставят условия на законодательном уровне сюда приезжать. А что такое 49 лет? За это время обзаводятся семьями, это жилье, дети. И что делать через 49 лет, каким образом освобождать территорию? А по закону, ниже я скажу о законе «О ТОРах», это территории опережающего развития — там есть определенные условия.

Т. Фельгенгауэр: То есть это еще одна опасность — не просто придут, но и людей приведут.

А. Маслов: Конечно, мнение старшего научного сотрудника Ван Хунюня важно для нас.

Т. Фельгенгауэр: А если говорить серьезно?

А. Маслов: Я говорю серьезно.

Т. Фельгенгауэр: Приход китайской компании может означать не только взаимовыгодные контракты, но и появление китайских работников. Захотят ли они нанимать российских граждан или привезут с собой своих, китайских?

А. Маслов: Конечно, китайцы хотя привезти китайских, это очевидно. Понятно, что китайцы приедут, захотят построить дома, обзавестись семьями, как они это обычно делают. Это понятно. Вопрос в том, что у нас с этой точки зрения сформулированы какие-то законы или нет? Эти 49 лет, которые называются, опять-таки — это благое пожелание, потому что у нас земля может сдаваться в аренду до 49 лет, но никто и никогда еще не подписывал с китайцами передачу земли на 49 лет, ни одна страна не подписывала, не только Россия. Например, Норвегия подписала на 15 лет с китайцами, и то это развивается очень вяло.

Теперь проблема не в том, кто будет переселяться. А вообще — нам нужны эти плохо образованные китайские рабочие или нет? К нам что, идет поток каких-то других китайцев? Интеллигенции технической, гениальных преподавателей-физиков? Они почему-то едут в США, а не в Россию. Значит, к нам — к сожалению, это факт, и я могу это подтвердить — приезжает абсолютно маргинализированное население, и чаще всего это неудачники на территории Китая, которые там не сумели построить свой бизнес. Собственно, они здесь и воспроизводят не очень высокий уровень труда.

Поэтому, если в договоре будет жестко прописан уровень квалификации, как предполагается, 50 % — на самом деле это мало — российских участников этого проекта. Если будет довольно четкое ограничение на землепользование, на внедрение новых технологий, на экологическую безопасность территорий, в том числе рекультивацию земель, неважно, кто приедет. Японцы предлагают нам использовать земли на российском Дальнем Востоке.

Мнения господ Ван Хуньюня и других, оно абсолютно нереферентно для нас. Мы читаем каждый день десятки различных китайских статей, и есть другое мнение. На самом деле все говорят: нам не нужна Россия. Вообще затянуть китайцев в Россию реально трудно — никто сюда приходить не хочет, кроме серьезных компаний. Вот это, на мой взгляд, это то, о чем мы говорим — эти 115 тыс. гектаров земли — это как раз хорошо объясняет, почему китайцы не хотят сюда приходить: мы их привлекаем, а ни законодательной базы, ничего под это у нас просто нет.

Т. Фельгенгауэр: То есть, даже если они чего-нибудь захотят, ничего не получится, потому что российское законодательство защищает РФ.

А. Маслов: Оно должно защищать, потому что есть человеческий фактор, который действует по-другому, но прописывать это все, конечно, жестоким образом надо.

Т. Фельгенгауэр: В условиях всех этих санкционных войн, сложных отношений с Евросоюзом, а уж тем более с США, на самом деле Россия стремится дружить с Китаем, тем более что в ООН мы выступаем вполне консолидировано, голосуем одинаково, друг друга поддерживаем. Так давайте расценивать это как надежный хороший тыл, нет?