— Надеюсь, что ты пожалеешь своего мужа, — промурлыкал тот, — и не допустишь этого.

Его глаза полыхнули веселым огнем, и он вновь вернулся к прерванному занятию.

— Даххарст, ну пожалуйста, не надо, — уже почти молила она, пытаясь сжать ноги и развернуться так, чтобы самое сокровенное осталось для него недосягаемым, поскольку не представляла, что будет делать, если его губы окажутся ТАМ.

А именно к этому все и шло. И он совсем не скрывал своих намерений. Жаль, Ализе плохо его знала. Да, в намерения Даххарста входило подарить подобные ласки жене. Но только не униженно и стыдливо выпрашивая, а подарить в ответ на ее жгучее желание. И он (еще два раза гад), знал, как этого добиться.

Вот его язык подобрался совсем близко, Ализе напряглась, ожидая прикосновения, но он вдруг неожиданно отступил, снова занявшись ножкой. По коже Ализе пробежали легкие мурашки разочарования. Но вот он вновь приблизился, сейчас коснется! Ализе замерла, но он отступил вновь. Вот он снова языком гладит, дразнит совсем-совсем рядом, Ализе, уже забыв о стеснении, подалась к нему, и снова он не дошел до конца. Но когда он приблизился губами в очередной раз, Ализе резким движением отправив в бреющий полет и чашку с блюдцем, и чайник с кипятком, вцепилась руками в затылок Даххарста и сама наибесстыднейшим движением заставила его губы прижаться к ее лону, выгнувшись и застонав при этом.

Даххарст только этого и ждал. Он был умелым, нет, он был невероятным любовником, и сейчас своей жене он демонстрировал это. Ализе извивалась и стонала. Она не заметила, как оказалась на полу, не заметила, как оплела ногами сначала голову Даххарста, а когда он снова начал входить в нее, сплела ноги за его спиной, жадно отзываясь на каждый толчок.

Когда оргазм накрыл ее с головой, она сама поразилась, как громко она умеет кричать от наслаждения. Но странно — крик усиливал его еще больше.

Дни потянулись за днями. Впрочем, нет, дни полетели за днями с сумасшедшей скоростью. Ализе была счастлива без всяких оговорок. Хотя за это время они с мужем успели и очень сильно поссориться, и помириться. Пережить приступ ее безумной ревности, умело спровоцированный Даххарстом, пережить ее истерику, когда она узнала, на что способен муж, желающий похвастаться перед всеми тем, какая невероятная жена ему досталась. Но за каждым скандалом следовало бурное примирение, после которого они становились все ближе и ближе друг другу.

И все-таки что-то было не так. Ализе много раз ловила на себе испытывающий взгляд Даххарста, словно тот пытался решить: готова она узнать правду или нет.

И это было, действительно, так. Даххарст чувствовал, что пора сказать Ализе о новой возможности, подаренной им Богиней. Понимал, что надо… и не мог решиться. Не потому, что Ализе обиделась бы за то, что все эти дни была для него открытой книгой, в которую он бессовестно подглядывал. Даххарст знал, что она его простит за этот проступок. Его терзало другое. Как только и Ализе освоит новую способность, то сразу поймет, что он от нее что-то скрывает. И тогда ему придется все ей рассказать. Ему было страшно, он точно знал — Ализе не поймет и не простит. Не захочет понимать и прощать.

Но все рассказать все равно пришлось, причем, гораздо раньше, чем он хотел. А случилось это так.

Даххарст сидел в огромном кресле и читал. Ализе, закончив писать какой-то реферат к завтрашним занятиям, подошла к мужу и уютненько примостилась у него под боком. Ей было грустно, она и сама не понимала почему, и тут она вспомнила о медальоне, который видела в одном из замков мужа, и который он ей до сих пор не подарил.

— Даххарст, — девушка положила голову ему на плечо, — в том, другом замке, в секретере я нашла медальон, завернутый в шелковую ткань. Внутри медальона были портреты мужчины и женщины. Это мои родители?

Даххарст замер на несколько секунд, а потом обреченным голосом подтвердил:

— Да, это портреты твоих родителей. Эллентиэля, третьего принца Светлых эльфов, и Леди Исилите, второй дочери Правителя Светлых эльфов, не покинувших Древний лес.

— Моя мама из Непризнающих и Отрицающих?! — поразилась Ализе. — А я все время думаю: почему у меня такое странное имя? Теперь понятно. Отрицающие отказались добавлять к именам «-эль», как это стали делать эльфы, ушедшие из леса. Ты знал моих родителей? Какими они были? — с загоревшимися глазами стала расспрашивать Ализе.

Только Даххарст не спешил отвечать на вопросы. Он притянул еее к себе и зарылся лицом в ее волосы, словно стараясь как можно сильнее насладиться запахом жены. Ализе тревожно смотрела в его глаза, не понимая, почему он так ведет себя с ней.

— Да, я знал и твоего отца, и твою мать. Я расскажу тебе о них, я хочу, чтобы ты все узнала от меня.

— Что узнала? Что — расскажешь? — забеспокоилась Ализе, но Даххарст не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем.

И этот поцелуй был таким горьким, таким грустным, словно прощальным. Ализе испугалась по-настоящему. Она жалобно вглядывалась в его лицо, не зная, откуда ждать беды, а Даххарст тем временем стал рассказывать.