Шрифт:
Он задумался, потом высказал предположение:
– Что, если ты сам когда-то давно отдал фотографию журналисту и…
– Исключено.
– Ладно, нет, так нет. Скажи, а на том снимке есть кто-нибудь еще, кроме тебя?
Вопрос Денниса встревожил меня.
– Нет, но… возможно, был.
– То есть?
– План очень крупный, изображение зернистое, он явно увеличил и обрезал снимок. Значит, рядом со мной был кто-то еще.
– И мерзавец не хотел, чтобы ты узнал этого «кого-то» или фон.
Я следил за мыслью Денниса, разглядывая фотографию.
– Как же мне узнать?
– Найди оригинал, – посоветовал он, устав от малопродуктивной беседы.
Я поблагодарил и занялся раскопками, проверил коробки, куда сложил памятные вещицы из прошлого, но через час устал и сдался, разочарованный и крайне встревоженный.
Готов мне поверить?
Вопрос пришел вечером.
Я положил руки на клавиатуру, но ответ печатать не стал. Меня разрывало от желания пообщаться с этим человеком, узнать о нем как можно больше, разум приказывал держаться на расстоянии, и я сломал голову, изыскивая доводы «за». Не отвечать – значит выдать свой страх, один раз я уже совершил эту ошибку, но теперь постараюсь из статиста превратиться в главного героя пьесы. Если он и правда готов на все, дразнить его опасно.
– Вы назвали бы меня разумным, согласись я поверить вашим словам?
– Я и не думал, что ты сразу примешь правду. Я знаю тебя, потому что… я – это ты. Постаревший и отчаявшийся.
Снова он за свое.
– У меня есть много других способов убеждения, но, зная тебя (то есть себя), я предпочитаю не форсировать события.
– Способов убедить меня, что вы – это я? Зачем?
– Да… это главный вопрос.
Он выдержал паузу и продолжил;
– Я знаю, к чему ведет твой образ жизни. Одинокое будущее, основанное на лжи и двоедушии. Иными словами, ты становишься мной.
– Значит, вы пытаетесь спасти меня?
– Нет. Я пытаюсь спасти СЕБЯ! У меня есть фантастическая возможность поговорить с тобой и заставить изменить мое положение. Твое будущее положение.
Наша беседа все больше напоминала бред сумасшедшего.
– И что же я должен сделать, чтобы спасти… вас?
– Вернуться к истинным ценностям.
– Объясните.
– Измени поведение. Завязывай с бабами и излишествами. И перестань писать сладкую чушь.
– Хочешь, чтобы я отказался от писательства?
– Нет. Ты не сможешь.
– И?
– Сейчас ты пишешь, чтобы удовлетворить запросы других: издателя, агента, читателей. Забудь об этом и расскажи, кто ты есть и чего стоишь. Вернись к себе настоящему. Только так ты сможешь снова сделать свою жизнь… нормальной.
Я улыбнулся: он ловкач, этот парень.
– Так и поступлю, если буду уверен в правдивости ваших слов.
– Можешь не сомневаться – я сделаю все, что в моей власти, чтобы этого добиться.
Он закончил разговор. Я попытался сыграть с ним в кошки-мышки, но только разозлил его. Последняя фраза прозвучала как угроза.
Глава 27
При встрече Нэйтан, как любят выражаться авторы дамских романов, обдал меня холодом. Он устроился за столом и что-то пробурчал, кивнув на стул.
– Понятно. Диван мне сегодня не положен. Значит, встреча у нас сугубо профессиональная.
– Ты прочел вчерашний мейл от Джерри? – спросил он, проигнорировав мою реплику. – Я переслал его тебе.
– Нет, – соврал я, пытаясь выиграть хоть несколько секунд и придумать стратегию защиты.
Нэйтан не поверил, но дал себе труд пересказать содержание.
– Он ждет набросок романа к концу недели. Он озабочен. Во время вашей последней встречи ты был не в форме. Выглядел… странно.
Значит, попытка надуть издателя не удалась.
– Какого ответа ты от меня ждешь?
– В идеале – что ты разработал сюжет и успеешь к сроку. В худшем случае – что ситуация тебя беспокоит и ты садишься за работу!
– А ты думаешь, мне плевать, Нэйтан?
– Угадал, Сэмюэль! Я вижу, что голова у тебя занята другими проблемами.
– Я… разрабатываю сюжет… придумал затейливую интригу и…
– Не морочь мне голову, Сэмюэль! Я надеялся, что ты вернешься из Италии с готовым планом.