- врач, Сержан281

 - скульптор, Давид - художник, Жозеф Эгалитэ - принц крови. И еще - Лекуант-Пюираво, который требовал, чтобы Марата особым декретом объявили «находящимся в состоянии помешательства»; неугомонный Робер Лендэ282

 родитель некоего спрута, головой которого был Комитет общественной безопасности, а бесчисленные щупальцы, охватившие всю Францию, именовались революционными комитетами; Лебеф,283

 которому Жире-Дюпре посвятил в своем «Пиршестве лжепатриотов» следующую строку: "Лебеф,284

 увидев раз Лежандра, замычал". Томас Пэйн285

 американец и человек гуманный; Анахарсис Клотц, немец, барон, миллионер, безбожник, эбертист, существо весьма простодушное; неподкупный Леба, друг семьи Дюпле; Ровер,286

 яркий экземпляр любителя зла ради зла, ибо искусство для искусства существует гораздо чаще, чем принято думать; Шарлье,287

 требовавший, чтобы к аристократам непременно обращались на «вы»; Тальен,288

 чувствительный и свирепый, которого любовь к женщине сделала термидорианцем;289

 Камбасерес,290

 прокурор, ставший впоследствии принцем; Каррье, прокурор, ставший впоследствии тигром; Лапланш,291

 который в один прекрасный день воскликнул: «Я требую приоритета для пушки, дающей сигнал тревоги»; Тюрьо,292

 который предложил открытое голосование для судей Революционного трибунала; Бурдон из Уазы,293

 который вызвал на дуэль Шамбона, донес на Пэйна и сам был разоблачен Эбером; Фэйо,294

 который предлагал послать в Вандею «армию поджигателей»; Таво,295

 который 13 апреля был чем-то вроде посредника между Жирондой и Горой; Вернье,296

 который считал необходимым, чтобы вожди жирондистов, равно как и вожди монтаньяров, пошли в армию простыми солдатами; Ревбель,297

 который заперся в Майнце; Бурбот,298

 под которым при взятии Сомюра убили коня; Гимберто,299

 который командовал армией на Шербургском побережье; Жард-Панвилье,300

 который командовал армией на побережье Ларошель; Лекарпантье,301

 который командовал эскадрой в Канкале; Робержо,302

 которого подстерегала в Роштадте ловушка; Приер Марнский, надевавший при инспекторской поездке по войскам свои старые эполеты командира эскадрона; Левассер,303

 Сартский, который одним-единственным словом обрек на гибель Серрана, командира батальона в Сент-Амане; Ревершон304

 Мор,305

 Бернар де Сент,306

 Шарль Ришар,307

Лекинио,308

 и во главе этой группы - новоявленный Мирабо, именуемый Дантоном.

Вне этих двух лагерей стоял человек, державший оба эти лагеря в узде, и человек этот звался Робеспьер.

V

Внизу стлался ужас, который может быть благородным, и страх, который всегда низок. Вверху шумели бури страстей, героизма, самопожертвования, ярости, а ниже притаилась суетливая толпа безликих. Дно этого собрания именовалось «Равниной». Сюда скатывалось все шаткое, все колеблющееся, все маловеры, все выжидатели, все медлители, все соглядатаи, и каждый кого-нибудь да боялся. Гора была местом избранных, Жиронда была местом избранных; Равнина была толпой. Дух Равнины был воплощен и сосредоточен в Сийесе.

Сийес был человеком глубокомысленным, чье глубокомыслие обернулось пустотой. Он застрял в третьем сословии и не сумел подняться до народа. Иные умы словно нарочно созданы для того, чтобы застревать на полпути. Сийес звал Робеспьера тигром, а тот величал его кротом. Этот метафизик пришел в конце концов не к разуму, а к благоразумию. Он был придворным революции, а не ее слугой. Он брал лопату и шел вместе с народом перекапывать Марсово поле, но шел в одной упряжке с Александром Богарне. На каждом шагу он проповедовал энергию, но не знал ее сам. Он говорил жирондистам: «Привлеките на вашу сторону пушки». Есть мыслители-ратоборцы; такие, подобно Кондорсе, шли за Верньо или, подобно Камиллу Демулену, шли за Дантоном. Но есть и такие мыслители, которые стремятся лишь к одному - выжить любой ценой; такие шли за Сийесом.