— А вам никогда не случалось пораниться самому? — спросил Рэт.

— В восемь лет я заработал вот это, — и молодой сапожник дотронулся до шрама на лбу, — но это было не так уж страшно. Отец был гидом и взял меня с собой. Он хотел, чтобы я пораньше окреп, а ведь лучше скалолазанья ничего для этого не существует. А сапожницким делом я стал заниматься, так как был влюблен в девушку, которая хотела, чтобы я побольше бывал дома. Но она взяла да вышла замуж за другого, чему я был рад. Кто хоть раз попробовал быть гидом — навсегда им в душе останется.

И он наклонился, чтобы снять мерку с ноги Марко, а Марко тоже немного наклонился вперед:

— Лампу зажгли, — сказал он.

В мастерской посетителей, кроме них, не было, однако мимо распахнутой двери по узкой улочке сновали прохожие.

Сапожник не поднял рыжую голову, продолжая снимать мерку, но тихо сказал:

— Хвала Господу! Вам действительно нужны башмаки или вы зашли только снять мерку?

— Я не могу ждать, пока они будут готовы. Я должен идти вперед.

— Да, вы должны продолжать путь, — ответил сапожник. — Но я вот что скажу вам. Я сделаю башмаки и оставлю их у себя. Настанет великий день, когда я буду показывать их всем и каждому и хвастаться ими. — Сапожник осторожно оглянулся и добавил: — И я назову их башмаками для Принесшего Весть и скажу всем: «Он был еще мальчик. Вот размер его ноги».

И сапожник поднялся со счастливой улыбкой на лице.

– -Теперь мне предстоит изрядно полазать по горам,- сказал он.- И надеюсь где-нибудь снова встретиться с вами.

Вскоре Марко и Рэт покинули город.

Им приходилось заходить во многие необычные места и видеть до странности не похожих друг на друга людей, которым нужно было передать сигнал. Самой странной из всех была старая-старая женщина, которая жила в таком уединенном месте, что дорога к нему кружила много раз вокруг горы. Порой приходилось медленно и осторожно карабкаться, отдыхая время от времени. Вокруг виднелись то заросшие деревьями пропасти, то белая пена бурных водопадов, то сверкающая синева быстрых рек, то ширь долин.

– -Почему ей вздумалось жить так высоко?
– озадачился Рэт.

Они сидели на густом мху у края тропинки и не без сожаления смотрели вслед удаляющейся тележке с мулом.

– -Посмотрим, однако, еще раз на портрет старушки, к которой мы направляемся. По портрету ей можно дать лет сто.

Марко вытащил запрятанный портрет. Казалось совершенно невероятным, чтобы существо такое старое, как изображенная на нем женщина, могло добраться до такого места и найти в себе силы снова спуститься с гор, чтобы помочь страждущим.

Ее старое лицо избороздили тысячи морщин, но профиль все еще был поразительно прекрасен. В свое время она, наверно, была на удивление красивой. У нее были глаза орла... молодого орла.

–  Как могла она забраться сюда?
– воскликнул Рэт.

–  Пославшие нас знают то, что нам неизвестно,- ответил Марко.

–  Хочешь посидеть здесь и отдохнуть? А я пойду дальше.

–  Нет,- возразил упрямо Рэт,- не для того тренировал я себя, чтобы отстать от тебя. Но мы скоро подойдем к неприступным скалам. На них я не смогу вскарабкаться, и мне придется остаться.

Он произнес последние слова с глубокой горечью.

Но они не дошли до утесов, что им казалось неизбежным. Внезапно за поворотом дороги перед ними открылась ослепительно прекрасная картина: меж зеленых бархатных склонов, заросших густыми лесами, притулилась неизвестно откуда взявшаяся деревушка. На сочных пастбищах паслись коровы. Она точно свалилась с огромных голых утесов, вздымающихся к небу, зацепилась по пути за скалы и застряла здесь на вечные времена.

Домики стояли, тесно сгрудившись и прислонившись к скалам. И горные вершины, четко обрисовывающиеся на фоне синего неба, смотрели вниз недоуменно на это древнее, с крутыми крышами и висячими балконами, разрушающееся скопище человеческих гнезд, удаленных на огромное расстояние от остального мира. Марко и Рэт остановились и смотрели на деревню, словно очарованные.

–  Как она сюда попала?
– воскликнул Рэт.

Марко покачал головой. Он не мог объяснить этого чуда.