Впереди лежало полторы сотни миль пустыни, местами каменистой, но в основном песчаной. Большинство ракканцев тяжело пережили вчерашний отчаянный прорыв сквозь засаду саудовских солдат и сейчас были угнетены, буквально выбиты из колеи. Верблюды очень устали после долгого изнурительного лета и не были готовы к такому длительному и напряженному переходу.

– Погляди, какие у них маленькие и сморщенные горбы! – сказал Майид Дэйну. – За последние месяцы беднягам пришлось немало потрудиться. На этих верблюдах нельзя ехать так далеко! На них сейчас вообще лучше не ездить. Беднягам нужен хороший уход и кормежка и небольшие прогулки по паре миль в день.

– Все это прекрасно, но саудовцы повисли у нас на хвосте и буквально дышат нам в затылок...

Майид со вздохом произнес:

– Да, придется загнать их до смерти. Только вот как быть, если они падут до того, как мы выберемся на побережье?

– Тогда нам конец. Если нас и не прикончат саудовцы, пустыня прекрасно с этим справится сама, – отозвался Дэйн.

– Нам нельзя попадаться солдатам! Не забывай, мы подстрелили нескольких саудовцев, и они ясно дали нам понять, что думают по этому поводу. Этого запала хватит на несколько дней, и в конце концов они нас настигнут и приволокут наши головы обратно в Эр-Рияд. Дэйн, мы не должны этого допустить!

– Как же мы сможем им помешать, если уж эти мерзавцы нас поймают?

– Мы примем бой, Дэйн, и будем драться до последнего! Но, если они станут брать верх, пообещай, что пустишь пулю мне в голову, Дэйн! И не промахнешься. Ты сделаешь это для меня?

– Конечно, Майид. Обещаю.

– А потом лучше тебе и самому застрелиться, Дэйн-саид.

– Возможно.

Джабир прислушался к разговору.

– Вам не кажется, что это чем-то напоминает дешевую мыльную оперу?

– Если тебе так кажется, попади в плен к саудовцам, – ответил Майид. – Если уж нам суждено проиграть... Джабир, ты слыхал об игре в мяч?

– Естественно.

– Ну да, в нее же играют на всем полуострове! Только саудовские солдаты иногда вместо мяча используют чью-нибудь голову. Правда, гораздо чаще пленников просто закапывают по горло в песок, лицом к солнцу. И обрезают веки, чтоб ничего не пропустил. А сами садятся под навесом шагах в двадцати-тридцати и начинают есть, пить и веселиться по-всякому. Так у них принято развлекаться, у саудовских солдат. Если хочешь, могу рассказать еще – поразвлечься они любят!

– Хватит, хватит! Вы, бедуины, такого понарассказываете! Я вообще предпочитаю не попадаться ни к кому в плен. Не пора ли нам ехать? – спросил Джабир.

– Пожалуй. И неплохо бы этими историями немного постращать наших ракканцев, – сказал Дэйн. – Страх действует лучше всяких стимуляторов.

– Все зависит от человека. Иногда наоборот, от страха он не сможет и пальцем двинуть! – заметил Джабир.

– Майид, ты лучше знаешь наших ракканцев. Если это их подстегнет, расскажи им парочку своих историй, – предложил Дэйн.

Майид кивнул.

– Хотел бы я рассказать что-нибудь этакое нашим верблюдам, чтобы они бежали сломя голову на край света! Кстати, Дэйн, пришло время сделать еще кое-что.

– Что?

– Сбросить с верблюдов весь лишний багаж, чтоб облегчить ношу. Только не прямо здесь, не на голом месте, где каждый кустик виден за милю. Я знаю, где мы это спрячем!

Все забрались в седла, и Майид повел отряд к изрезанной глубокими трещинами каменистой части пустыни. Возле одной из трещин он остановился. Провал был около пяти футов в ширину, дно терялось в непроглядном мраке.

Майид закричал:

– А теперь мы должны снять с верблюдов все лишнее, каждую мелочь, без которой можно дотянуть до побережья! Ради ваших верблюдов, ради спасения ваших собственных жизней – каждый лишний фунт отнимет у вас еще одну милю! Начинайте, сбрасывайте все в эту яму! Бросайте все седельные сумки, и шатры, если они у кого есть, и кожаные ружейные чехлы, и кофейные чашки, и кофемолки, и джезвы, и всю остальную посуду! Бросайте лишнюю одежду, и украшения, и все запасное оружие! У каждого должна остаться только одна винтовка и одна полная обойма, – если саудовцы нас догонят, бой будет очень коротким. Оставьте по бурдюку с водой и сумки с сушеным мясом и молочным порошком, и плащи.

Майид сновал между ракканцами, следил за выполнением своего приказа. Он позволил каждому оставить при себе кусу – чтобы в нужный момент, если будет на то воля Аллаха, было чем перерезать себе горло. Еще он велел всем оставить при себе все наличные деньги. У кого-то были индийские рупии, у кого-то иракские динары или саудовские риалы, но больше всего было увесистых талеров Марии-Терезии. У Дэйна имелась изрядная пачка долларов, рупий и фунтов стерлингов, и он спросил Майида, не хватит ли этого, чтоб не тащить тяжелые талеры.

– Может, и хватит. Не знаю, – сказал Майид. – Один Аллах знает, сколько стоит нанять корабль с командой в Джубаиле. Кроме того, может, удастся откупиться от саудовских солдат, если уж они нас настигнут. Но это вряд ли – мы же перестреляли их людей.

Все вещи, которые Майид велел оставить, были сброшены в пропасть. Ракканцы вовсю причитали о том, с чем пришлось расстаться. Почти все лишились самого дорогого, что у них было – старинных чеканных наборов для кофе, которые достались от предков и передавались в их роду от отца к сыну из поколения в поколение.