Сеанс №1.

Интерьер был выполнен в светлых тонах, а сам кабинет был достаточно просторный. Окна были огромные и выходили на восток. Тюль была почти невесомой и создавала приятное чувство воздушности помещения. На стенах красовались репродукции Моне. Один из моих любимых художников. Я невольно залюбовалась творчеством этого великого человека.

Рассматривая «Водные лилии», я почувствовала, что и сама являюсь предметом рассматривания. Психодоктора. Резко повернувшись, постаралась вложить в свой взгляд как можно больше ненависти, которая у меня копилась годами к представителям этой профессии.

Добрые глаза напротив не соизволили понять мой намек. Мужчина преклонных лет, волосы седой соломой торчали в разные стороны. Похоже было, что расчесываться и смотреть в зеркало доктор не любил или не считал нужным. Брови были того же оттенка, что и на голове. Морщины глубоко делили лицо на маленькие островки. Глядя на него, почему-то приходила ассоциация с доктором Айболитом. Именно так я в детстве представляла звериного врача.

– Вам нравиться Моне?

Смерив негодующим взглядом старика, я отвернулась и продолжала любоваться репродукцией.

– Это мой любимый художник. А любимой картиной моего любимого художника является гениальная работа со скромным названием «Водные лилии». Удивительный шедевр.

Ответа не дождешься. Общаться меня никто не заставит. Да, я поехала с этими придурками, но не обещала, что буду разговаривать по душам с психодоктором.

– Смотря на лилии, я представляю облака. Эта картина-перевертыш. Она мудра, как и наше подсознание. Как подсознание каждого человека. Она доказывает, что на обыденные вещи можно смотреть с разных сторон, и оттого понимание этих обыденных вещей будет многогранным.

Его настырное внимание начинало раздражать.

Инстинкт заставил резко повернуться. Черт! Когда он успел подойти так близко? Сделав шаг назад, я постаралась чтобы голос не дрожал:

– Сколько по времени длиться ваш сеанс терапии?

Врача не удивил мой вопрос.

– Сорок пять минут.

– Так вот. Я буду вам любезна, если эти сорок пять минут мы проведем в гробовом молчании, рассматривая ваши подделки шедевров великого Моне, - я сделала паузу. Врач внимательно слушал и не делал попыток перебить, - Я здесь только для того, чтобы выполнить обещание моим друзьям. В вашей помощи я не нуждаюсь. А теперь не мешайте мне слушать тишину и наслаждаться искусством.

Не дождавшись ответа, я перешла к следующей картине. «Аллея». Глядя на нее, у меня всегда возникало ощущение трехмерности пространства, которое каким-то чудом автор смог положить на полотно. Деревья казались осязаемыми, живыми. Глядишь протянешь руку и коснешься листочков. Это невероятно. Мне захотелось стоять тут вечно, наблюдая за малейшей игрой красок при смене освещения за окном. Удивительное чувство легкости наполнило душу.

Такого не было год. С тех пор, как он отпустил меня. Год. По щекам застрились слезы, не приносившие облегчения.

Тишина не давила. Время шло, доктор не делал попыток заковорить со мной и я спокойно и неспешно передвигалась по периметру кабинета, разглядывая картины.

Голос врача не был резким или неожиданно пугающим.

– Ну что ж, Яна. На сегодня наше время вышло. Было приятно познакомиться с вами. Жду вас в среду к семи часам вечера.

Я не высказала своего удивления.

– С чего вы взяли, что я вернусь сюда?

– Вернетесь. Я вам обещаю, - улыбка была доброй и по отечески мудрой.

– Ошибаетесь. Прощайте.

Не посмотрев на него, я быстрыми шагами направилась к выходу.

В холле ждали ее мучители. Увидев Яну, Кристина поднялась и сделала пару шагов навстречу подруге.

– Пошли отсюда.

Пройдя мимо друзей она направилась в сторону выхода.

Молодые люди залезли в старенькую девятку Стаса.

– Домой, девочки?

– Да, любимый.

Голос Яны был резким.

– Нет. Мне на работу надо. И так из-за вас пары пропустила.

= Хорошо, подбросим тебя.

Кристина повернулась.

– Яночка, мы заберем тебя в шесть.

Глаза выдали раздраженность происходящим.

– Зачем? Я и сама доберусь.

– Просто мы в последнее время мало проводим времени вместе. Почти не разговариваем. Ну пожалуйста.

Кристина опять была на грани слезной истерики.

И что с ней делать? Умом Яна понимала, что ведет себя отвратительно, и ее подруга этого не заслуживает, но ничего не могла поделать. Она не хотела говорить ни с кем, копаться в ситуации и тем самым бередить ее душу – не уж, иди вы…!