Американский невидимый самолёт F-117 «Стелс» был сбит 27 марта 1999 г. над Сербией в районе села Буджановцы. Американцы действительно гордились своим изобретением, так как этот самолёт не видел ни один радар из-за формы фюзеляжа и материала, из которого он был сделан. Самолёт прилетал ниоткуда, сбрасывал бомбы и улетал в никуда. Он стоил огромную сумму и, по американским планам, должен был стать фабрикой смерти. Миф о непобедимости самолётов «Стелс» разрушили сербские военные 3-й батареи 250-й бригады ПВО, и то на третий день войны. Сербским военным удалось сбить самолёт русским зенитно-ракетным комплексом С-125, разработанным конструктором Евгением Никифоровым ещё в 50-е гг. Именно старая русская ракета и славянская хитрость позволили сбить гордость американского самолётостроения. Управлял самолётом пилот Дейл Зелко, ветеран войны в Персидском заливе. Это был его третий вылет на Белград. Катапультировавшись, он остался живым, а детали самолёта позволили сербам и русским разгадать тайну американской чудо-техники. Технология была раскрыта. После этого самолёты «Стелс» перестали выпускать, и программу закрыли.

Заместитель командира батареи Джордже Аничич в те дни вёл дневник, в котором описал то, как прибыл на пункт слежения за самолётами и ракетами около 20:30, как операторы видели слабые точки на своих экранах и едва могли поймать цель. По цели выпустили несколько ракет, уже первая её достигла, попав в левое крыло. Случилось это в 20:42. В воздухе началась паника, все смолёты сопровождения мгновенно исчезли. Только вечером из новостей военные узнали, что сбили невидимку. У солдат и офицеров появилась надежда на то, что не только воевать можно с американцами, но и побеждать их [427] .

Не упомянула госсекретарь ещё об одном неприятном для США факте — в мире начались протесты против действий Альянса. Уже 25 марта более 1000 жителей Скопья протестовали перед посольством США и Германии. В здания летели камни, протестанты подожгли несколько дипломатических машин. Полиция разгоняла демонстрантов слезоточивым газом. Демонстрации и шествия протеста состоялись в России, Индии, Австрии, Канаде, Болгарии, Белоруссии, Украине, Словакии, Греции, Новой Зеландии, Париже, Бухаресте, Стокгольме, Лондоне, Варшаве, Ливии [428] . Подняли голову правозащитники. Джон Локленд, один из учредителей Британской Хельсинской группы по правам человека, вспоминал: «Правозащитники говорили о самосуде в мировом масштабе… Конечно, это был не первый случай, когда нарушалось международное право. Однако впервые это было сделано с таким откровенным презрением к нему. Мировые лидеры… в действительности выступали в поддержку беззаконного мира. Даже если бы существовал моральный повод для развязывания этой войны (чего не было), всё равно ей была необходима формальная правовая санкция — в противном случае война становилась незаконной» [429] .

Америка особенно не заботилась об общественном мнении, так как руководство большинства стран мира поддерживало операцию. А вот позиция России была важна. Поэтому 24 марта, как записал С. Тэлботт, «Клинтон позвонил Ельцину и попытался направить его гнев в другое русло — с США на Милошевича, пигмея, встрявшего между двумя гигантами; кроме того, как сказал Клинтон, Милошевич — «коммунистический диктатор», а именно этот биологический вид, вне зависимости от роста его представителей, Ельцин, как известно, не выносит. Финт не удался. Помимо ярости и разочарования от неудачи российской дипломатии в остановке натовских бомбардировок Ельцин выразил отчаяние от того, что ему не удалось совершить дома. После всего, что он сделал, чтобы «обратить мой народ к Западу», теперь будет практически невозможно удержать людей на этом пути. Единственный способ предотвратить необратимое бедствие, твердил он, — немедленно приостановить бомбардировки. За всю беседу он ни разу не обратился к Клинтону по имени и не назвал его «мой друг». Перед тем как повесить трубку, он даже назвал его в третьем лице: «Что ж, — сказал он, — очевидно, мне не удалось убедить президента Соединённых Штатов. До свидания». После щелчка Клинтон еще секунду держал трубку в руке. Он явно весьма огорчился. Неистового Ельцина он уже слышал, однако обычно ярость скатывалась с него, как с гуся вода, — Клинтон знал, что это пройдёт. Но на сей раз, как он выразился, «сломалось нечто основное, и потребуется серьёзный ремонт» [430] .

Такой разговор, хотя и не оправдал надежд Президента США, не мог повлиять на осуществление планов операции. Через несколько часов американские крылатые ракеты, выпущенные с военных кораблей в Адриатике, ударили по радарам сербской противовоздушной обороны и стартовым позициям ракет, расчищая путь бомбардировщикам. Так началась первая непрерывная боевая операция Блока со дня его основания полвека назад [431] .

М. Олбрайт смотрела на отношения с Россией с практической точки зрения. Она понимала, что только Россия может стать тем ключом, который откроет сербскую дверь к желанному исходу. Поэтому госсекретарь «выступала за использование принципа „двойного магнита“, который сначала приблизил бы Россию к позиции НАТО, а затем связал Белград с Россией». Это означало, что Москва должна поддержать план НАТО, а потом надавить на С. Милошевича принять ультиматум. В этом случае «Совет Безопасности даёт разрешение, НАТО играет ведущую роль, а Россия участвует в миротворческой операции». Однако М. Олбрайт понимала, что эту хорошую идею трудно реализовать на практике, «поскольку русские были сильно раздражены» [432] .

По словам Примакова, «это было настоящим потрясением для России. Все российские политические силы без исключения выступили против развязанной НАТО войны» [433] . В тот же день Россия потребовала «созвать в срочном порядке заседание Совета Безопасности для рассмотрения чрезвычайной ситуации, вызванной односторонними военными действиями НАТО против Союзной Республики Югославии» [434] .

Общественное мнение России было на стороне сербов. 23 марта Центром международных социологических и маркетинговых исследований в 21 регионе России был проведен опрос общественного мнения о событиях в Косове. 82 % опрошенных следили за событиями в Югославии. 51 % был уверен, что виновником обострения ситуации были албанские сепаратисты. 94 % ответили «нет» на вопрос «Одобряете ли вы ввод миротворческих сил НАТО в Косово?» и 97 % были против силового решения в отношении Сербии. 91 % опрошенных поддерживали сербов в косовском конфликте. 74 % готовы были принять личное участие в оказании помощи Сербии, из них 30 % поддержали бы Югославию финансово, а 42 % отправились бы в Югославию добровольцами [435] .

Миссия России по прекращению агрессии началась фактически сразу же. 25-го утром Е. М. Примаков связался по телефону с премьер-министром Великобритании Т. Блером, который поддерживал действия НАТО. По его мнению, другого выхода у Альянса не было, ведь С. Милошевич провалил переговоры. Одновременно он попросил Е. М. Примакова оказать давление на С. Милошевича. Е. М. Примаков же настаивал на том, чтобы сначала НАТО прекратила бомбёжки, тогда Россия бы предприняла все попытки, чтобы созвать КГ и предложить С. Милошевичу пойти на уступки. Премьер-министр Великобритании, наоборот, говорил о том, что «сложно остановить военную акцию в отсутствие каких-либо шагов со стороны С. Милошевича» [436] . Позиции были ясны и непоколебимы. Тогда, при Е. М. Примакове, Россия видела свою задачу в том, чтобы прекратить нанесение бомбовых ударов, а Запад старался склонить Москву к миссии давления на С. Милошевича, чтобы тот сделал какой-нибудь «небольшой жест».

Позиция России и её аргументы раздражали Вашингтон. М. Олбрайт вспоминает, что русские говорили: США «сильно напортачили. Милошевич, говорили нам, никогда не сдастся. Бомбардировки сплотили сербов и сделали их лидера настоящим героем. К тому же они вызвали сильные антиамериканские и антинатовские настроения». Кроме того, «русские предупреждали нас, что некоторые из их военных подразделений стремятся воевать на стороне Сербии, что в России, Югославии и Белоруссии нагнетаются призывы к созданию панславянского союза, оппоненты Ельцина в Думе пытались добиться его отставки. …Опасаясь показаться слабым, Ельцин пригрозил направить российское ядерное оружие против НАТО и обвинил Альянс в том, что тот ставит мир на грань глобального конфликта» [437] .