Сжав наперсный крест так, что на морщинистой руке проступили синие венки, Иона постарался успокоиться.

– Что епископ, коего ты по имени величаешь, еще в прошлом году в Вильне дом купил, и пятерых монахов-папистов в него заселил? А ныне собирается их в наставники университетские определить, о чем верные люди доподлинно мне доносили!!!

"Вообще-то, он еще полтора десятка иезуитов себе на подмогу в Обществе Иисуса выписал, но тебе это пока знать не следует. А то еще удар хватит и привет - выборы нового митрополита всея Юго-Западной Руси".

– Он же в своем университете отроков неразумных с пути верного сбивать будет, государь! Разум им туманить речами сладкими, в веру папскую склонять, непотребщине и бесовщине учить!..

Задохнувшись от переизбытка чувств, церковник закашлялся и трижды осенил себя крестным знамением - каковое хозяин Кабинета тут же и отзеркалил. Затем правитель ненадолго покинул своего собеседника, вернувшись с небольшим хрустальным кубком и таким же кувшинчиком простой воды. Налил, небрежно перекрестил и пододвинул к митрополиту.

– Отче.

Отпив глоток драгоценной влаги, старик моментально порозовел и ожил.

– В упреках своих - помнишь ли ты, как звучала клятва, данная мной перед церемонией возвышения мечом?

В ответ на это митрополит вцепился в кубок еще сильнее и нахмурился.

– Помню, государь. Защищать и оберегать веру христианскую...

Вообще-то, клятва много чего оговаривала, но общая ее идея была весьма четкой и прозрачной - Великий князь должен был править в полном соответствии с Литовским Статутом. Никаких гонений на католиков или служилых татар-мусульман, конфискаций костелов в пользу Киевской метрополии и тому подобных мероприятий с религиозной окраской. Даже изгнать евреев по примеру многих просвещенных европейских монархов, и то было проблематично, ибо - "равно и милостиво относясь ко всем своим подданным, да буду я прибежищем справедливости".

– Так чего же ты от меня хочешь? Щедрое предложение епископа Виленского, будучи воплощено, послужит лишь к вящей славе и пользе всей моей державы.

Нахохлившись наподобие очень старого ворона, предстоятель отгородился от Дмитрия гладким хрусталем на тонкой витой ножке. Помолчал, затем пожевал губами и тихо спросил, не рассчитывая на внятный ответ:

– Как же тогда, государь?

Откинувшись на удобную спинку Малого трона, молодой Рюрикович с философскими нотками в голосе напомнил:

– Человек может предполагать сколько угодно, но располагает один лишь Господь. Пусть епископ Виленский отстроит все, что обещал - а там уже и посмотрим, чему будут учить в стенах моего университета.

Несколько успокоившись, пастырь душ человеческих осторожно, буквально парой намеков прощупал своего венценосного собеседника насчет устроения в Полоцке нового православного храма. Большого, красивого, высокого, и желательно - на месте кальвинистской кирхи, недавно заложенной Николаем Радзивиллом. Увы, но намеки остались демонстративно "не понятыми".

– Обсудим лучше иное, отче. Скажи, почему я до сих пор не услышал от тебя ни одной ПРАВИЛЬНОЙ просьбы?

– Э-ээ?.. Прости, государь, разум мой с годами все чаще меня подводит. О чем ты?

Оглядев митрополита Киевского, Галицкого и вроде как всея Руси с ясно видимым неудовольствием, Великий князь положил руки на подлокотники трона:

– Странно мне слушать о слабости твоего разума, отче.

Затянутые в черные перчатки пальцы крепко сжались на резных головах львов.

– Некогда вся Литва, от князей и бояр до самого последнего пахаря, была едина в православии - но стараниями Ягеллонов и Римской курии прежнее единство было расколото, и ныне лишь народ пребывает в вере отцов и дедов. Родовитые же... Впрочем, ты и сам все это прекрасно знаешь.

Повинуясь требовательному взгляду, иерарх смиренно кивнул - по-прежнему не понимая причин великокняжеского недовольства.

– Ведомо мне все это, государь.

– Тогда почему Киевская метрополия ничего не делает для исправления того неисчислимого вреда, что понесла наша земля от проклятых папистов?

– Да... Как же не делаем, государь?..

Пожилой, и посему весьма многоопытный иерарх поневоле растерялся. Это что же, его винят в небрежении долгом и недостаточном усердии, что ли?

– Епископ Валериан вдруг озаботился воспитанием и обучением родовитых отроков - настолько, что предложил Трону возвести лучший в Европе университет. Самый высокий, большой и красивый - и что самое главное, построенный за счет добровольных пожертвований магнатов-католиков и денег епископства. Разумеется, я принял это предложение.