Шрифт:
– А также сычуаньские [Сычуань - провинция в Центральном Китае.] лакомства. И палтус, пожалуйста. Боюсь, вам такой набор кажется не совсем обычным.
– Ах, если бы вы знали историю моей жизни, - вздохнула Герта, - вы поняли бы, что никакими странностями меня не удивишь. Что будете пить?
Клиент снова изменился в лице, но быстро успокоился.
– Мы.., я хотел бы кружечку "Лаки Лейджера", стакан молока и хорошего французского вина.
Когда стол был накрыт, Герта заметила, что клиент чередует разные блюда в строгой последовательности. Примечательно, как при этом менялось выражение его лица: вот оно расплылось от удовольствия - и тут же скривилось в гримасе отвращения. Еда, похоже, его не успокоила, поскольку он беспрерывно что-то бормотал себе под нос.
Герта прислушалась.
– Я просто не выношу запах этого мяса...
– ворчал клиент.
– Шел бы ты куда подальше со своими китайскими помоями... Что это за гадость? Разве сейчас твоя очередь? Лумис, ты сожрал вдвое больше, чем мы оба, вместе взятые...
К концу обеда клиент весь покрылся потом, руки его тряслись, казалось, его вот-вот хватит кондрашка.
И Герта приняла решение - решение, которое она принимала всегда при виде одинокого, больного странника, которого никто не пожалеет, разве что родная мать.
– Послушайте, - сказала она, - похоже, вы порядком взвинчены. У вас есть где остановиться?
Клиент прекратил свое ворчанье и взглянул на нее страдальческими глазами.
– Пока нет. Вы знаете какой-нибудь тихий отель?
– Вы шутите? Да ни в каком отеле вам не только комнаты не дадут, вас в таком виде даже на порог не пустят. Вот, держите, - и она положила перед ним ключ.
– Что это?
– Это ключ от моей комнаты. Подниметесь по служебной лестнице, в конце коридора - моя комната. Согласны?
– Очень мило с вашей стороны...
– замялся Кромптон.
– Право же, я не знаю...
– По лицу его прошла болезненная судорога, и он продолжил совсем другим тоном, обволакивающим и нежным:
– Моя дорогая, как вы добры! Как только я немножко оправлюсь, я вам возмещу...
– Тут голос снова изменился, на сей раз он был грубым и хриплым:
– Большое спасибо, леди. Я вам не помещаю...
Клиент расплатился и неуверенной походкой направился к лестнице, позвякивая ключом, словно это был ключ к вратам рая. Герта провожала его взглядом. К ней подошел старший официант и тоже посмотрел ему вслед.
– Герта, - сказал он, - куда ты вляпалась на сей раз?
Она пожала плечами и нервно рассмеялась.
– Что это за парень?
– спросил официант.
– Не знаю, Гарри. Может, безработный чревовещатель, к тому же чокнутый. Послушал бы ты, как он тут разговаривал на разные голоса!
Глава 2
Вернувшись к себе, Герта обнаружила, что мужчина, которого она приютила, распростерся на полу в жестокой горячке. Она с трудом уложила его на кровать, а сама пристроилась рядом на стуле, вслушиваясь в его бессвязные речи.
Вскоре она уже различала три голоса, препиравшиеся между собой, причем у каждого было свое имя. Кромптон был тот, с кем она разговаривала в ресторане вначале. Казалось, он был главным, но двое остальных яростно оспаривали его лидерство. Он был педантичен, рационален, сдержан, говорил негромко и взвешенно. Лумис показался ей легкомысленным малым, рафинированным и опытным сердцеедом. Третий, Стэк, производил впечатление человека крутого и буйного, но было в нем и что-то мальчишеское, легко ранимое. В его голосе звучали сила, страсть и упрямство. Иногда они обращались к четвертому, Финчу. Он, по-видимому, был одним из них, но ни разу не произнес ни слова.
Герта решила, что она любит их всех, только каждого по-своему. Но фаворитом был Кромптон, его она жалела.
Казалось, их спор никогда не кончится. К рассвету, когда речной туман прокрался в комнату, Герта озябла. Три голоса все не умолкали. Она попыталась вмешаться в разговор, но они ее не заметили. Тогда, поразмыслив немного, она забралась к ним в кровать.
Это сразу прекратило ссору. Они переключили все свое внимание на нее, и весьма небезуспешно.
Позднее Герта никак не могла решить, было ли то, что произошло между ними, оргией. Но, как ни называй, это было хорошо: все эти мужчины давно не имели женщин. И все они были разными: Стэк был мужественным и любвеобильным, Лумис искусным и забавным, а Кромптон, хотя и сопротивлялся поначалу, оказался неискушенным, ребячливым и бесконечно милым.
На следующий день Кромптон проснулся раньше других и поведал Герте обо всех своих мытарствах. Рыжеволосая женщина спокойно выслушала его рассказ.
– Что ж, - проговорила она, - пришлось вам хлебнуть, ничего не скажешь. Ну а теперь, когда все вы оказались в одной голове, что теперь будет?
– Мы должны слиться, - шепотом, чтобы не разбудить других, сказал Кромптон.
– Что это значит?
– Это значит, что мы должны стать одной цельной личностью. Но вот этого как раз и не получилось и, боюсь, не получится.